Русская Америка: от первых поселений до продажи Аляски. Конец XVIII века — 1867 год [заметки]

Шрифт

Интервал

В секретном наставлении поверенным Г.И. Шелихова в Америке — К.А. Самойлову и Е.И. Деларову — генерал-поручик Якобий писал 21 июня 1787 г.: «Первое, когда доставятся к тебе вложенныя в одном ящике пятнадцать гербов Российской империи и десять досок железных со изображением на оных медного креста и медными литерами сказанных слов “Земля Россiйскаго Владенiя”, то старайся без потеряния времени выставить оные гербы на твердой земле восточной Америки, называемой Аляска» (П.А. Тихменев. Историческое обозрение образования Российско-Американской компании и действий ее до настоящего времени, ч. II. СПб., 1863, приложения, с. 21). Сам Шелихов, донося иркутскому генерал-губернатору И.А. Пилю 18 ноября 1794 г. о своем желании основать постоянное русское поселение в Бристольском заливе, писал: «…Между прочим имел я в предмете и то еще… равномерно и на северном берегу полуострова Аляксы (прежде американским мысом Аляксою называемой) в разсуждении найденного в 1791-м году с полуденного берега сего полуострова кратчайшего пути… зделать таковое учреждение…» («Русские открытия в Тихом океане и Северной Америке в XVIII в.» М., 1948, с. 362).

Министр коммерции Н.П. Румянцев в официальном докладе на имя Александра I в 1803 г. упоминал «Российско-американские селения» Российско-Американской компании (С.Б. Окунь. Российско-Американская компания. М. — Л., 1939, с. 50); В.М. Головнин в донесении морскому министру 24 сентября 1818 г. писал: «…отправился в путь прямо в Ново-Архангельск, главное место всех заселений Российско-Американской компании» (В.М. Головнин. Путешествие на шлюпе «Камчатка». М., 1965, с. 338); служащий Российско-Американской компании правитель Ново-Архангельской конторы Хлебников называл А.А. Баранова «главным правителем Российских колоний в Америке» (К.Т. Хлебников. Жизнеописание Александра Андреевича Баранова, Главного правителя Российских колоний в Америке. СПб., 1835); исследователем Аляски Л.А. Загоскиным была составлена «Меркаторская генеральная карта части Российских владений в Америке… В экспедиции 1842, 1843 и 1844 годах» («Путешествия и исследования лейтенанта Лаврентия Загоскина в Русской Америке в 1842–1844 гг.». М., 1956, приложение); историк Российско-Американской компании Тихменев отобразил в своем сочинении историю «владений России на берегах Восточного океана» (П.А. Тихменев. Указ, соч., ч. I, с. II); в указе Правительствующего сената от 6 октября 1867 г. было сказано: «Государь император удостоил в 3 день мая 1867 г. Высочайшей ратификации заключенный в Вашингтоне 18/30 апреля [марта. — С. Ф.] текущего года Договор об уступке Российских Северо-Американских колоний» («Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем сенате, №83, 10 октября 1867 г.» ИРЛИ, ф. Архив журнала «Русская старина», on. 1, №33, л. 240 — о. 241 об).

В архивной описи опросный лист предположительно приписывается сотнику Ивану Кобелеву. Однако биография сотника Кобелева ныне уже известна (см.: С.Г. Федорова. Исследователь Чукотки и Аляски казачий сотник Иван Кобелев. «Летопись Севера», т. V. М., 1971) и не совпадает с данными опросного листа. Неизвестный сотник в 1769 г. «в числе вожатых трех человек» участвовал в походе к Медвежьим островам прапорщиков И. Леонтьева, И. Лысова и А. Пушкарева, «содержа нарту с чумом… на собственном своем коште». По возвращении из похода он был отправлен из Нижне-Колымской крепости в Охотск к полковнику Плениснеру с картой и рапортами похода. Затем под начальством поручика Т.И. Шмалева сотник ездил к сибирскому губернатору Чичерину, а от него в Петербург.

Как известно, с Шмалевым в Петербург в 1770 г. был отправлен сотник Федор Лобашков (см.: А.И. Алексеев. Братья Шмалевы. Магадан, 1958, с. 40). Это дает нам основание полагать, что «опросный лист» принадлежал сотнику Федору Лобашкову и был составлен в 1770 г. Как сообщает С.Н. Марков, бумаги Федора Лобашкова до сих пор не разысканы (см.: С.Н. Марков. Земной круг. М., 1966, с. 602). Поэтому опросный лист сотника представляет особый интерес для исследователей.

Даты написания обоих писем монаха Германа установлены А.В. Ефимовым, и выдержки из них приведены в его труде «Из истории великих русских географических открытий…», с. 160–161.

Парка — название различных местных типов верхней зимней одежды народов Севера, шьется обычно в виде рубахи, мехом наружу; в Сибири — из оленьих шкур, на Алеутских островах — из птичьих или нерпичьих шкур.

Как явствует из дневника, в экспедиции 1818 г. можно выделить четыре этапа. Петр Корсаковский с несколькими спутниками вышел на байдаре с Кадьяка 27 апреля 1818 г. и достиг Катмайской артели на южном берегу полуострова Аляска, где сформировался состав экспедиции. Кроме Корсаковского, в нее вошли еще трое русских: Федор Колмаков, промышленные Петр Горохов и Гаврила Патюков (имена двух последних приведены В.Н. Верхом в «Хронологической истории всех путешествий в северные полярные страны», ч. II. СПб., 1823), а также креол Андрей Климовский и 20 «американцев» (коренных жителей Алеутских островов, Кадьяка и Аляски). Полуостров Аляску пересекли по рекам Киюлик и Эгегик. На берегу Бристольского залива Колмаков настоял на том, чтобы ему были переданы бразды правления, и с этого момента начался второй этап. Взяв с собой еще трех аборигенов, экспедиция на байдарах 14 июня прибыла к устью Нушагака. Миновав его, Колмаков повел экспедицию в устье Игужика и по внутренним рекам вышел в залив Кулукак. 27 июня экспедиция достигла устья Тогиака и прошла вверх против течения 15 миль. Здесь произошла первая встреча с несколькими аборигенами, которые оказались жителями селения Квинхагак в устье Канектока (впадает в Кускоквимский залив южнее устья Кускоквима). Убедив одного из аборигенов отправиться в родное селение и привести с собой соплеменников для переговоров, Колмаков назначил место встречи в районе «острова Моржового и Черного мыса» (совр. остров Шаяк к востоку от мыса Пирс). 10 июля экспедиция Колмакова пришла к месту, назначенному для встречи, и высадилась на материковом полуострове. Двое из состава экспедиции на другой день на байдаре «переехали небольшую бухту на север… Виден был ими мыс на другой стороне (мыс Картер-Спит? — С. Ф.) Кустьхоканской бухты (залив Кускоквим. — С. Ф.), до коей можно достигнуть от сего островка (Шаяк. — С. Ф.) в один день» (лл. 27, 27 об.). Таким образом, крайним географическим пунктом на севере, до которого дошла экспедиция, был мыс Пирс, и лишь двое из отряда достигли мыса Ньюэнем. С 12 по 17 июля происходили переговоры с прибывшими в лагерь кускоквигмютами. Путешественники пытались выяснить, какими путями поступают на Кускоквим «европейские» изделия. «Через распрос получили следующее известие: есть железная вещь, котлы медные, также бисер покупают оне у киятинских (эскимосов-киатагмютов. — С. Ф.), а иные через торговлю достают от Куихпахских (жителей Квихпака или Юкона. — С. Ф.); а Куихъпахские еще далее к северу торгуются с неизвестными им народами, платят за те вещи чернобурые лисицы, бобры; те ж народы, от коих сии вещи поступают, носят платья шитые из пушных товаров, сапоги у них сделаны из мохнатого черного зверя, о коем они понятия не имеют; тамошние котлы, по слухам, превосходят наших… про русских не слыхивали; по слухам известно им было близ Иляменского озера (Илиамна. — С Ф.) живут русские; это Александровская крепость (на Кенайском полуострове. — С. Ф.)» (ал. 29 об., 30). Когда Колмаков показывал им «латунный чайник, сделанный из зеленой меди, которой они с удивлением разсматривали и уверяли, что точно из таких пьют, а медь листовую видывали у Куихиакских, а Куихпакские покупают от тех же народов, которые в заливе» (л. 30 об.).

Корсаковский пришел к выводу, что некоторое количество названных предметов поступало на Кускоквим через киатагмютов, имевших сношения с селениями Российско-Американской компании в Кенайском заливе (залив Кука). Надо полагать, что листовая медь поступала на Квихпак (Юкон) с северо-востока Северо-Американского материка, из поселений Компании Гудзонова залива, и вряд ли какие-либо из этих товаров имели отношение к легендарному русскому поселению на Хеуверене.

Обратный морской путь экспедиции до устья Нушагака в обход мыса Тихого (мыс Константина) продолжался всего 5 дней — с 17 по 21 июля. В селении аглегмютов (вероятно, село Экук) экспедицию ожидало новое предписание Гагемейстера. «Колмаков, — записано в журнале 26 июля, — отправился от нас для осмотрения лесу» (л. 34 об.). Корсаковскому же приказано было «следовать чрез озеро Ильяли (на картах XIX в. — озеро Илима, совр. озеро Кларк. — С. Ф.) к N или к NNW к 2-м большим рекам» (л. 34). Начался третий этап экспедиции. Климовский, Горохов и Патюков во главе с Корсаковским 27 июля на байдарах из Бристольского залива по реке Квичак прошли на озеро Илиамна, где к ним присоединился отлично знавший те места начальник «старого заселения» (село Старая Илиамна) Еремей Родионов. Отряд из 24 человек во главе с Корсаковским (9 августа) отправился налегке «пешим трактом» на север от озера Ильяли. Корсаковский не указывал курс, по которому двигался отряд, но после переправы через реку и преодоления нескольких перевалов измученные путешественники 16 августа вышли «к реке Нушагаку, а по-кинайски Малчатне, прошли оной 5 миль, благополучно достигли до кенайского жилища» (л. 42).

С этого момента начался четвертый этап экспедиции, так как Корсаковский решил отправить далее к северу на поиски «тутновских индейцев» отряд из семи человек во главе с Родионовым. Была изготовлена кожаная лодка «для переправы…через Алголитну (по карте Л.А. Загоскина, река Логолитнак — один из истоков Нушагака. — С. Ф.) и по оной спуститься немного вниз» (л. 43). О дальнейшем маршруте Родионова сведений нет.

По возвращении Родионова 4 сентября экспедиция Корсаковского двинулась в обратный путь, 8 сентября прибыла к месту, где были оставлены байдары на озере Ильяли, затем с озера Илиамна через Камышакский перевал вышли к морю и 4 октября добрались до Павловской гавани на Кадьяке.

Эту экспедицию 1818 г. по праву можно назвать экспедицией Колмакова, Корсаковского и Родионова.

Ф.П. Врангель, ссылаясь на записи прапорщика корпуса флотских штурманов И. Васильева, отмечал: «Кенайцы… так же как киятенцы и аглегмюты, обитающие по реке Нушагак и нушагакским озерам, называют «тутнами» жителей реки Хулитна» (Холитна, левый приток Кускоквима. — С. Ф.). F. Р. Wrangell. Statistische und ethnographische Nachrichten über die Russischen Besitzungen an der Nordwestküste von Amerika. St. Petersburg, 1839. S. 119.

Составленный Корсаковским перечень 12 кускоквимских селений начат «от Кустъхохнанского морского устья вверьх» (л. 49 об.). Под № 9 и 10 значатся селения «Ухаанъ» и «Тулукагнакъ». Последнее идентично селению «Тулуказнагъ» на карте Загоскина, а «Ухаанъ», как мы полагаем, соответствует селению «Ухагмютъ». Можно лишь предполагать, что Родионов побывал в эскимосских селениях среднего течения Кускоквима, до которых доходил в начале 90-х годов XVIII в. отряд промышленного В. Иванова, посланный промысловой компанией П.С. Лебедева-Ласточкина (об этом см.: «Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова…», ч. II. СПб., 1812, с. 140–144; В.Н. Верх. Хронологическая история открытия Алеутских островов… СПб., 1823, с. 129, 130).

Ход этой экспедиции, дошедшей до устья Кускоквима, обстоятельно изложен Тихменевым (П.А. Тихменев. Указ, соч., ч. I, с. 248, 250). Однако историки ошибочно датировали описанную Тихменевым экспедицию 1818 г. После изучения нами путевого журнала Корсаковского 1818 г. можно с достаточным основанием утверждать, что Тихменев изложил лишь цели похода 1818 г., описание же самого похода должно быть отнесено к 1819 г.

«Ученик мореходства» алеут Андрей Устюгов участвовал лишь в походе 1819 г. «Его морская карта реки Нушегака (первая из всех) и по сие время считается очень верною», — писал Вениаминов (И.Е. Вениаминов. Записки об островах Уналашкинского отдела, ч. II. СПб., 1840, с. 16). По составленному Ново-Архангельской конторой 11 мая 1820 г. списку награжденных денежными премиями из фонда Н.П. Румянцева нам удалось установить состав экспедиции 1819г.: начальник экспедиции Корсаковский; «ученик мореходства» Устюгов; русские промышленные Патюков, Горохов, Малютин, Годлевский; 17 алеутов и аляскинский тойон Ал итак; итого 24 человека (АВПР, ф. 341, оп. 888, д. 989, мкф 27, л. 27).

Надо полагать, речь все-таки идет о Кылымбаке, хотя он принадлежал к эскимосскому племени кускоквигмютов. Эскимосы «углахмюты» в данном случае, вероятно, аглегмюты, обитавшие в районе залива Бристоль.

«Г-н Этолин говорит: здесь любопытствовал я увидеться с тем американцем, который насказал Устюгову и Корсановскому (Корсаковскому. — С.Ф.) множество вестей о русских людях, живущих к северу от реки Квакнака. Поговоря с ним несколько часов, удостоверился я, что Корсановский не понимал американца, и что рассказы последнего весьма несправедливы и не имеют никакого основания» (В.Н. Берх. Хронологическая история всех путешествий…, ч. II, с. 46).

По замыслу Н.П. Резанова 1806 г., Российско-Американская компания должна была сосредоточить в своих руках весь бобровый промысел первоначально до «залива» Хуан-де-Фука, захватив остров Кайганы (остров Принца Валлийского), и, устроив на нем новые эллинги напротив островов Королевы Шарлотты, с помощью вновь построенных там военных бриков «отбить навсегда бостонцев от торга сего и… мало-помалу… простираться далее к югу, к порту Св. Франциска, границу Калифорнии составляющему». Как сообщает Тихменев, для занятия английского порта Дискавери в заливе Хуан-де-Фука, равно как порта Гавр-де-Грей и реки Колумбии, Резанов считал достаточным не более 200 человек, полагая, что оттуда легко будет незаметно продвинуться к Калифорнии и к Сан-Франциско, который мог бы стать международным торговым портом (П.А. Тихменев. Указ, соч., 4. II. СПб., 1863, приложения, с. 232, 233).

К полученному нами отчету Ф.Г. Беттса была приложена карта географических съемок западного побережья Кенайского полуострова 1952 г. с координатной сеткой, которая, хотя и не совпадает, по всей видимости, с межеванием 1937 г., все же дает возможность с достаточной точностью определить место найденного поселения. С.Г. Федорова. Русское население Аляски и Калифорнии, конец XVIII в. — 1867 г. (опыт историко-этнографической характеристики). Канд. дисс. М., 1969, прил. 4, с. 366–369.

С.Р. Варшавский в 1962 г. пришел к выводу об индейском происхождении поселения на Кенайском полуострове («Загадка древних русских поселений на Аляске. К 25-летию Кенайской находки». Доклад на заседании Московского филиала Географического общества СССР).

Как известно, археологические раскопки на Кенайском полуострове производились и в 1960 г., однако они затронули лишь район севернее устья реки Касиловой, где найдены были следы русского поселения, основанного в середине XIX в. неким Калифонским. Об этом см.: F. J. Kent, J. V. Matthews, F. Hadleigh-West. An Archaeological Survey of the Northwestern Kenai Peninsula. «Anthropological Papers of the University of Alaska», vol. 12, No. 2, 1961.

Лахтак (лафтак) или морской заяц — вид тюленя.

Дневники спутников Дж. Кука (капитана Ч. Клерка, лейтенанта Дж. Кинга, штурмана Т. Эдгара, помощника хирурга Д. Самвелла) впервые увидели свет в 1967 г. благодаря стараниям виднейшего исследователя деятельности Кука — новозеландского историка и географа Дж. Биглхола, подготовившего к изданию материалы третьего плавания Дж. Кука: «The Journals of Captain James Cook on his Voyage of Discovery. The Voyage of Resolution and Discovery, 1776–1780», Parts I–II. Ed. by J. C. Beagle-hole. Cambridge and Glasgo, 1967. Русский перевод этого издания в сокращенном виде, подготовленный Я.М. Светом, с его же вступительной статьей и комментариями, вышел в свет в 1971 г.: «Третье плавание капитана Джемса Кука. Плавание в Тихом океане в 1776–1780 гг.», М., 1971.

Надо полагать, в данном случае речь шла о неудаче, постигшей отряд морехода Гаврилы Пушкарева, который в 1761 г. первым из русских достиг «острова Аляксы» (полуостров Аляска) и предпринял попытку закрепиться в одной из бухт его западной оконечности.

Тобольский купец, мореход Иван Соловьев был участником плавания на судне «Иулиан» вместе с С.Г. Глотовым и С.Т. Пономаревым, которые открыли Лисьи острова — Умнак и Уналашку и в течение трех лет (1759–1761) вели там промысел. В 1764 г. Соловьев на судне «Петр и Павел» снова пришел на Уналашку, зимовал там; в это его пребывание на острове произошли стычки с алеутами. В июле 1772 г. Соловьев на судне «Павел» вновь подошел к Уналашке и стал на якорь в «экспедичной» гавани, где в 1769 г. зимовал М.Д. Левашов. На Уналашке Соловьев пробыл со своими людьми до 1775 г. (В.Н. Верх. Хронологическая история открытия Алеутских островов или подвиги российского купечества. СПб., 1823). Надо полагать, что в промежуток между 1772-м и 1775 гг. было основано постоянное русское поселение на Уналашке, куда в 1777 г. прибыла партия промышленных, встреченных там участниками третьей экспедиции Кука.

Испанские названия идентифицированы с русскими немецким историком Э. Фёльклем, за исключением Николаевского редута, который назван нами условно как самое значительное русское поселение в заливе Кука, хотя указанные координаты не совпадают с истинными.

Остров был открыт Куком в 1778 г. и наименован Хинчинбрук, тогда же была обследована и бухта, получившая название СмагКорнер-Бей. Однако после описания, произведенного мореходом Г. Измайловым в 1788 г., на русских картах остров назывался Тхалха, а залив на нем — Нучек. Н. Портлок в июле 1787 г. назвал этот залив Порт Этчес. В русских документах конца XVIII — середины XIX в. остров обычно именуется Нучек — по названию залива, где располагалась Константиновская крепость.

Название Св. Гермоген было дано в 1741 г. Берингом мысу, который, как выяснилось впоследствии, был оконечностью маленького островка Мармот, к востоку от Афогнака. Ни в одном из русских источников нам не встретилось подтверждения версии о существовании сколько-нибудь значительного русского поселения на острове Св. Гермогена.

Ошибку, допущенную составителями «Привилегий», называвших северо-западную часть Америки «северо-восточной», отмечал в свое время В.М. Головнин в «Записке о нынешнем состоянии Российско-Американской компании», 1818 г. («Материалы для истории русских заселений по берегам Восточного океана», вып. I, СПб., 1861, с. 55).

Залив Нутка (49° 35' с. ш.) находится на западном берегу острова Ванкувер. В некоторых работах отечественных исследователей (в частности: С.Б. Окунь. Российско-Американская компания, с. 15; М.И. Белов. История открытия и освоения Северного морского пути, т. I, М., 1956, с. 356) ошибочно указывается, что Кук переименовал «мыс Нутку», ибо этот пункт до него якобы посещали русские. Русские до Кука в Нутке не были. Залив этот был открыт испанским мореплавателем Хуаном Пересом в 1774 г., о чем Кук не знал, хотя у него и были некоторые сведения об испанских экспедициях 1774–1775 гг. Остров считался выступом Американского материка до 1794 г., когда одновременно двумя экспедициями — английской под начальством Дж. Ванкувера и испанской под командованием Хуана Бодега-и-Куадры — был открыт пролив Хуан-де-Фука, отделяющий этот остров от материка.

Этому вопросу нами было уделено внимание в главе I.

Тихменев писал, что «одним из главных предметов назначения экспедиции [Корсаковского в 1818 г.] было основание редута при реке Нушагаке» (П.А. Тихменев. Указ, соч., ч. I, с. 248). Однако в «Предписании Кадьякской конторе» за № 21 от 21 января 1818 г., составленном Гагемейстером и посвященном целям и задачам экспедиции 1818 г., нет упоминания о необходимости отряду Корсаковского строить на Нушагаке крепость (АВПР, ф. 341, оп. 888, д. 988, мкф 26, лл. 6 об, — 8 об.). Из дневника Корсаковского (27 апреля — 4 октября 1818 г.) следует, что лишь 23 июля 1818 г., в момент возвращения от мыса Ньюэнем к устью реки Нушагак, экспедиция получила новое предписание Гагемейстера, согласно которому Корсаковский должен был продолжать поход, а Колмаков обязан был остаться на Нушагаке «для осмотрения лесу» (Отдел рукописей РГБ, ф. 256 (Н.П. Румянцев), Р. 487, лл. 34, 34 об.).

«Одиночками называются здесь те места, — писал Г.И. Давыдов, — на которых нет селения природных жителей, но живет один промышленник с несколькими каюрами. Летом он смотрит за ловом рыбы, а осенью за промыслом лисиц…» («Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним», ч. I. СПб., 1810, с. 220).

Редут наименован Михайловским в честь основателя — лейтенанта Михаила Дмитриевича Тебенькова, впоследствии главного правителя российских колоний в Америке (с 9 июля 1845 по 15 октября 1850 г.).

Проект переноса главного центра колоний из Ново-Архангельска на Кадьяк был выдвинут еще до 1820 г. С.И. Яновским, который предлагал оставить на Ситхе не более 50 человек под управлением «надежного начальника». См.: П.А. Тихменев. Указ, соч., ч. I, с. 272, 273.

Дионисиевский редут был назван в честь его основателя — командира брига «Чичагов» лейтенанта Дионисия Зарембо.

Арендный договор сроком на 10 лет вступил в силу 1 июня 1840 г., возобновлен 1 июня 1859 г., затем вновь продлен по 1 июня 1863 г. и снова — по 1 июня 1865 г. (П.А. Тихменев. Указ, соч., ч. II, с. 212–213.) После 1867 г. эта территория принадлежит США.

Термин «креолы» в Русской Америке имел иное значение, чем в других районах Американского материка. Здесь так называли потомков от браков русских с алеутами, эскимосами и индейцами. В других районах Американского материка креолы — чаще всего потомки выходцев из Европы, родившиеся в Америке. Реже (главным образом в Бразилии) креолами называют потомков африканских негров, родившихся в Америке. Как указывает немецкий ученый Г. Фридерици (С. Friederici. Amerikanistisches Worterbuch. Hamburg, 1947, S. 219–220), «индейцы ни при каких обстоятельствах креолами не назывались». Таким образом, во всех остальных частях Американского материка, кроме Русской Америки, креолами назывались рожденные не от смешанных браков. Потомков от смешанных браков там называли метисами.

Не удалось установить время постройки русской церкви в селении Эклутна.

Аляска при русских находилась на положении особой территории, управляемой Российско-Американской компанией. На географических картах (например, Загоскина 1842–1844 гг.) Аляска обозначена как «Российские владения в Америке». Поэтому, употребляя термин «выходцы из России», мы имеем в виду выходцев из метрополии, не забывая при этом, что Аляска также входила во владения России.

(Окунь не совсем точно излагает содержание «представления» компании от 23 мая 1808 г., указывая, что якобы компания обязывалась взять на себя все государственные налоги, причитавшиеся от поселяемых в колониях. См.: С.Б. Окунь. Указ, соч., с. 163).

Наряду с отправкой в колонии войск русским правительством были приняты и другие меры для обеспечения неприкосновенности русских колониальных владений в Америке. Между Российско-Американской компанией и Компанией Гудзонова залива, с одобрения правительств России и Англии, была заключена конвенция о нейтральности колоний на время Крымской войны. Об этом подробнее см.: П.А. Тихменев. Указ, соч., ч. II, с. 214–215.

Здесь сообщалось также, что по переписи, произведенной лично Барановым в течение зимы 1795/96 г., на Кадьяке оказалось 6206 человек жителей. Следует, однако, отметить, что в источниках XVIII — первой половины XIX в. кадьякские эскимосы-«коняги» ошибочно причислялись к алеутам.

Следует оговориться, что сравнительный анализ за два рассматриваемых периода условен, ибо за основу взяты разновеликие исходные цифры: 440 человек (в 50-х — начале 80-х годов XVIII в.) и 143 человека (в первой четверти XIX в.). Тем не менее, как мы полагаем, на основании имеющихся у нас данных уже можно сделать предварительные выводы.

В архипелаге Александра 11 тыс. больших и малых островов; третий по величине среди них — остров Баранова (Ситха), 4,2 тыс. кв. км.

Как справедливо отметил Г.А. Агранат, природные условия Аляски даже на современном уровне развития науки и техники являются серьезным препятствием к ее широкому сельскохозяйственному освоению. В XVIII и XIX вв. отсутствие массовой крестьянской колонизации Русской Америки (наряду с социально-экономическими и политическими причинами), по мнению Аграната, в значительной степени обусловливалось природными условиями Аляски (Г.А. Агранат. Об освоении русскими Аляски. «Летопись Севера», т. V. М., 1971, с. 188).

В таблицу включены данные лишь по основным видам пушных промыслов. См.: П.А. Тихменев. Указ, соч., ч. I, с. 239; ч. II, с. 221.

О том, что поголовье ценных пород морского зверя во владениях Российско-Американской компании не было истреблено, свидетельствует резкий рост показателей добычи пушнины американскими зверобоями после 1867 г. См.: R. Р. Porter. Report on Population and Resources of Alaska at the 11^>th Census: 1890. Washington, 1893.

История внедрения огородных культур и животноводства подробнее будет рассмотрена в разделе «Снабжение колоний Российско-Американской компании. Пища русских поселенцев».

«Каюр — камчатское слово, означающее наемного работника, — писал Г.И. Давыдов. — [Первоначально] все невольники были отобраны [русскими] у островитян для работ компании, и [их] название «калги» заменено «каюрой»… Потом… стали набирать в оные из островитян за некоторые проступки и, разумеется, что с того времени число преступников на Кадьяке должно было увеличиться» (см.: «Двукратное путешествие в Америку морских офицеров Хвостова и Давыдова, писанное сим последним», ч. II. СПб., 1812, с. 115).

Баранов, имея в России жену и дочь, в Америке вторично женился на индианке, дочери вождя кенайского племени, от которой у него были сын Антипатр и две дочери — Ирина и Екатерина. Узаконить детей Баранов смог лишь по получении известия о смерти своей первой жены в России. При этом дети по документам числятся «усыновленными». Антипатр скончался в 1822 г. в России, Ирина (жена С.И. Яновского) — в 1823 г. Наследниками Баранова оказались внуки по дочери Ирине. Вторая дочь получила лишь 16 акций компании из наследства отца. Для содержания матери, оставшейся в Кадьяке, Антипатр хлопотал пособие у компании, но безрезультатно (там же, д. 966, мкф 4, л. 10; д. 963, мкф 1, л. 112). См. также: H.Chevigny. Russian America. The Great Alaskan Venture, 1741–1867. N.Y., 1965, p. 126.

И.Е. Вениаминов. Указ, соч., ч. II, с. 16; о двух креолах-живописцах сообщает в своих записках Хлебников («Записки К. Хлебникова. О Америке», с. 121). Выполненные местными живописцами в 1813 г. в селении Росс портреты И.А. Кускова и его жены К.П. Кусковой (хранящиеся ныне в фондах Гос. Тотемского краеведческого музея Вологодской обл.) описаны Н.А. Черницыным; см. его статью «Портреты Кускова и его жены» («Летопись Севера», т. IV. М., 1964, с. 244–246). Вид города Ново-Архангельска (акварель), выполненный в 1837 г. креолом Александром Ольгиным (из фондов РГА ВМФ), опубликован С.Г. Федоровой; см. ее статью «Флаг Российско-Американской компании» (в сб. «От Аляски до Огненной земли». М., 1967, с. 127). В 1860–1861 гг. С.А. Костливцев также отмечал, что «некоторые креолы знают живопись и резьбу, так что все часовни в колониях украшены исключительно их резьбою» («Отчет… Костливцева», с. 132).

Петр Васильевич Малахов — сын байдарщика Кенайской артели (в 1786 г.), а затем начальника Николаевского редута (с 1797 г.), сподвижника Баранова, великоустюжского мещанина Василия Ивановича Малахова (о В.И. Малахове см.: П.А. Тихменев. Указ, соч., ч. II, приложения, с. 53, 132, 134, 138). Биография Петра Малахова нуждается в уточнении, ибо обычно заслуги сына приписывают отцу, а биографию последнего дают искаженно. Так, например, в именном указателе в книге «Путешествия и исследования лейтенанта Лаврентия Загоскина…» (М., 1956, с. 429) В.И. Малахов ошибочно назван служащим компании П.С. Лебедева-Ласточкина и основателем Николаевского редута. Его заслугам приписано первое путешествие по Юкону (Квихпаку) от Нулато до взморья (1838 г.), которое на самом деле совершил его сын Петр Васильевич Малахов. Эта ошибка повторена И.П. Магидовичем в работе «История открытия и исследования Северной Америки» (М., 1962, с. 301). В ней к тому же старший Малахов числится креолом и «помощником мореходства», основателем редута в Нулато, т. е. происхождение, образование и заслуги сына приписаны отцу. В «Пешеходной описи» Загоскина, однако, указано, что в «раскрытии обширных источников богатств этого (по низовью Кускоквима и рукавам Квихпака) края принимал участие креол Малахов, совершивший два похода» («Путешествия и исследования… Лаврентия Загоскина…», с. 79). О походах креола Малахова 1838 и 1840 гг. по Юкону до Нулато подробнее см. в статье М.Б. Черненко «Лаврентий Алексеевич Загоскин» (там же, с. 17). Таким образом, нами лишь установлено имя Петра Васильевича Малахова, одного из первых исследователей рек Юкона и Сушитны и основателя торгового поселения в Нулато.

Александр Филиппович Кашеваров (1808–1866), сын промышленного Филиппа Артамоновича Кашеварова, крепостного человека курского купца Н. Голикова. Ф.А. Кашеваров значится в «реестре» в числе промышленных компаний, пожелавших в 1805 г. навсегда остаться в Америке и изложивших свою просьбу Резанову. Его сын А.Ф. Кашеваров в 1822 г. на корабле «Бородино» прибыл в Петербург для получения образования — «к ученым и художественным званиям», вместе с мальчиками-креолами Чиченевым и Нецветовым. Главное правление компании ходатайствовало о прописке А.Ф. Кашеварова в курское мещанство. В документе говорится: «Его господин курский купец Николай Голиков. Ему писано, чтоб прислал отпускную» (АВПР, ф. 341, оп. 888, д. 194, л. 4; д. 965, мкф 3, лл. 95, 99 об.). Став воспитанником балтийского штурманского училища, А.Ф. Кашеваров в 1831 г. был произведен в прапорщики корпуса флотских штурманов. В 1832 г. на военном транспорте «Америка» вернулся в Ново-Архангельск, командовал судами Российско-Американской компании, в 1836 г. произведен в подпоручики, в 1841 г. — в поручики. В 1838 г. был начальником гидрографической экспедиции, производившей на байдарах опись северной части Американского материка. В 1839–1843 гг. командовал судами компании. В 1855 г. в чине капитана 2-го ранга был переведен в Петербург, отчислен из ведомства Российско-Американской компании и в 1857 г. прикомандирован к гидрографическому департаменту, где исполнял должность начальника чертежной. В 1865 г. был произведен в генерал-майоры с увольнением от службы (подробнее см.: «Общий морской список», ч. XII. СПб., 1900, дополнения, с. 495–497).

Петр Федорович Колмаков, сын Федора Лаврентьевича Колмакова, сподвижника Баранова, основателя (вместе с Корсаковским) Ново-Александровского редута в устье Нушагака и учредителя одиночки на реке Хулитнак (впоследствии перенесенной на новое место и названной Колмаковским редутом). Имя отца более известно, чем имя сына. Однако в литературе неизменно повторяется ошибочное суждение о том, что будто бы и отец, и сын Колмаковы были креолами (см., например, именной указатель и словарь терминов в книге «Путешествия и исследования лейтенанта Лаврентия Загоскина…»; И.П. Магидович. История открытия и исследования Северной Америки, с. 293; Cl. С. Hulley. Alaska, 1741 — 1953. Р. 155). Нам удалось установить, что Ф.Л. Колмаков был тобольским ямщиком. В 1805 г. он, как и Ф.А. Кашеваров, ходатайствовал об оставлении его навсегда в Америке. В списке указано: «женат, имеет (детей)» (АВПР, ф. 341, оп. 888, д. 194, л. 3).

Андрей Ильич Климовский, сын Ильи Федоровича Климовского, енисейского мещанина; подобно Ф.Л. Колмакову и Ф.А. Кашеварову, И.Ф. Климовский хлопотал в 1805 г. об оставлении его с семьей в Америке. В «Реестре» указано, что «Климовский Илья Федоров женат, имеет трех сыновей и одну дочь» (АВПР, ф. 341, оп. 888, д. 194, л. 3).

При хлопотах Российско-Американской компании в 1861 г. о продлении привилегий на четвертый период (до 1 января 1882 г.) предполагалось срок обязательной службы креолов снизить до 5 лет. Они должны были быть причислены к сословию «колониальных обывателей» (вместе с «колониальными гражданами» и новыми поселенцами, которые могли бы прибыть в колонии). Им разрешалось «во всех местностях колониальной территории, действительно не занятых учреждениями Компании или настоящими колониальными жителями, селиться как русским подданным… с отводом им под их жилища, хозяйственные заведения и разработки свободных земель» («О пересмотре Устава Российско-Американской компании… Государственным Советом в департаменте государственной экономии. 1865 г.». АВПР, ф. 341, оп. 888, д. 181, № 9, лл. 89–107).

H. И. Коробицын дает перечень строений на Кадьяке в 1805 г.: деревянная церковь во имя Воскресения Господня; компанейская контора и казармы для служителей компанейских; компанейский магазин, торговые лавки; дом для духовной миссии; дом для школы со службами; дом для медника с кузницей; кладовые для провизии компанейской; поварня и кухня для служителей; сарай для постройки гребных судов компанейских; такелажная и купорная; кузница и слесарня; дом главного правителя Баранова с пристройкой служб; дом компанейского старосты; дом приказчика; компанейский дом на приезд служащих чиновников; дом правителя Кадьякской конторы; четыре дома компанейских служителей; казармы для алеут, находящихся при компанейских работах; общая баня для компанейских служителей; двор компанейский для скота («“Записки” прикащика Российско-Американской компании Н.И. Коробицына, 1795–1807 гг.». — «Русские открытия в Тихом океане и Северной Америке в XVIII–XIX вв.». М., 1944, с. 177–178).

В рецепт краски «для кровель или стен деревянных» входят: красная или желтая охра, просеянная ржаная мука, вода. Этим составом в горячем виде надлежало крыть строения один раз, избегая солнечных дней. Повторную покраску нужно было производить через год (там же, д. 964, мкф 2, лл. 70–70 об.).

Особый вид профессии представляли «свечники», которые занимались «отливанием сальных свеч из калифорнского сала, которых по великому расходу для освещения квартир чиновников и потребности на суда, потребно в год до 12 пуд. На каждое судно для вояжа, смотря по времени, отпускают от 2 до 4 пуд. Чиновникам с сентября до мая выдается 30, а с мая до сентября 15 свеч в месяц» (там же, с. 99). В 1860 г. в Ново-Архангельске сжигалось до 400 пудов стеариновых и сальных свечей, которые доставлялись из Сибири и Европейской России («Отчет… Костливцева», с. 106).

Как известно, М.И. Ратманов представил свою «Записку» в правительство, однако успех снаряженной на средства Российско-Американской компании первой кругосветной экспедиции заставил правительство «закрыть глаза» на все компанейские злоупотребления в колониях. Позицию Ратманова поддерживал Головнин. «Записка» Ратманова была изложена Крузенштерном в описании кругосветного плавания (см.: И.Ф. Крузенштерн. Путешествие вокруг света в 1803,4, 5 и 1806 годах на кораблях Надежде и Неве, ч. II. СПб., 1810, с. 123).

Случай о забытых на Командорских островах в 1805–1812 гг. одиннадцати промышленниках Российско-Американской компании был описан штурманским помощником И.Ф. Васильевым (см.: В.М. Головнин. Путешествие вокруг света… на военном шлюпе «Камчатка»… М., 1965, с. 113–116).

Камлея, камлейка — водонепроницаемая одежда алеутов и эскимосов, изготовляется из кишок сивуча (морского льва) и других морских зверей.

Черных отмечал, что пшеница давала в 19 миссиях Калифорнии урожай сам–13, ячмень сам–12, тогда как по этим культурам на фермах-«ранчо» В. Хлебникова, П. Костромитинова и Е. Черных урожаи редко были больше сам–3 — сам–5.

К 1 января 1847 г. только в новоархангельских компанейских школах числилось: в мужской — 53, в женской — 47 человек. В НовоАрхангельской семинарии в это же время обучалось 25 человек, из них «16 русских и 9 туземцев» («Отчет Российско-Американской компании… по 1 января 1847 г.». СПб., 1847, с. 34, 35).

Д.И. Неделькович присутствовал на экзамене в училище 5 декабря 1860 г. «Чтобы показать ревизору [Костливцеву] знание и успехи здешних воспитанников, был в 11 часов утра в так называемом Почетном колониальном училище публичный экзамен, который продолжался до половины второго часа пополудни. В училище были приглашены начиная от главного правителя все начальствующие лица, или так называемые почетные, а также отцы воспитанников. Ученики показали весьма похвальное знание своих предметов, так что ревизор и капитан-лейтенант Головин остались весьма довольны, а главный правитель благодарил преподавателей: священника Георгия, вольного штурмана ныне шкипера Петрашкевича, учителя Свешникова и почетного гражданина Люгибеля…» (Воспоминания о путешествии… из Кронштадта в Ново-Архангельск… Д.И. Недельковича», лл. 36, 36 об.).

Обычно в документах Российско-Американской компании смертность креолов, вывезенных с Аляски, объясняется неблагоприятной для них переменой климата и отсутствием у них иммунитета к ряду инфекционных заболеваний.

В 1848 г. в России воспитывались за счет Российско-Американской компании 12 человек, из них «в штурманском полуэкипаже — 2, в коммерческом училище — 1, у оружейного мастера — 1, у скорняка — 1, у портного — 1, у сапожника — 1 и в частном пансионе — 5» («Отчет Российско-Американской компании… по 1 января 1848 г.». СПб., 1848, с. 35).

Мы не ставим перед собой задачу детального рассмотрения истории географических исследований в Русской Америке, поскольку эта тема нашла достойное отражение в очерке М.Б. Черненко (написанном совместно с Г.А. Агранатом) «Лаврентий Алексеевич Загоскин» (в кн.: «Путешествия и исследования лейтенанта Лаврентия Загоскина…». М., 1956). Частично эта тема была затронута нами в разделе, посвященном направлениям и темпам заселения русскими Аляски. Основное внимание в настоящем разделе будет уделено отражению русских географических исследований на Аляске в отечественной картографии.

«Путешествие на шлюпе «Диана» из Кронштадта на Камчатку, совершенное под начальством флота лейтенанта Головнина в 1807–1811 гг.». М., 1961, с. 329. Атлас Головнина не был издан. Но в фондах Музея землеведения МГУ в коллекции карт Головнина нами обнаружены две карты И.Ф. Васильева, о которых, надо полагать, идет речь в приведенной выше выдержке. Вот точные названия этих карт: 1) «Карта залива Чиниатского на острове Кадиак, с промером глубины на малую воду в саженях. Описана и сочинена в 1808, 1809 и 1810 годах штурманским 14-го класса помощником Васильевым». Подписана Васильевым; 2) «План залива Ситхи описан и сочинен штурманским 14-го класса помощником Васильевым… в 1809 году». Известны еще две составленные И.Ф. Васильевым карты (Павловской гавани и залива Ситха, соответственно 1808 и 1809 гг.), хранящиеся ныне в РГА ВМФ, ф. 1331, оп. 4, д. 132, 133 (подробнее о них см. в «Описании старинных атласов, карт и планов XVI, XVII, XVIII вв. и половины XIX в., хранящихся в архиве Центрального картографического производства ВМФ». Л., 1958, с. 42). В фонде 1331 РГА ВМФ имеется еще одна (пятая по счету) карта Павловской гавани 1808 г. (on. 1, д. 211).

На службе Российско-Американской компании среди морских офицеров числились по меньшей мере два Васильевых Ивана, биографии которых историки обычно ошибочно объединяют. Упоминавшийся выше Иван Филиппович Васильев, командир компанейского брига «Финляндия», в 1812 г. с Камчатки ходил к Андреяновским островам с заходом на Командорские острова. 15 июля 1812 г. И.Ф. Васильев утонул в фарватере реки Охоты, переправляясь на байдарке с судна «Нева», стоявшего на Охотском рейде (об этом подробнее см.: «Материалы для истории русских заселений…», вып. 1.СП6., 1861, с. 15).

Второй Васильев — Иван Яковлевич (р. 1797), «из обер-офицерских детей», в 1814 г. поступил в штурманские ученики 2-го класса, в 1817 г. стал учеником 1-го класса, в 1819 г. — штурманским помощником унтер-офицерского чина и все эти годы (1814–1820) служил на разных судах, крейсировавших в Балтийском море. В 1821 г. был принят на службу Российско-Американской компании и перешел на «Рюрике» из Кронштадта в Ново-Архангельск. В 1823–1828 гг. неоднократно ходил оттуда под начальством разных командиров к Кадьяку, Уналашке, Командорским островам, однажды в Охотск. Трижды из Ново-Архангельска ходил к берегам Калифорнии и в 1824 г. на бриге «Рюрик» под командованием мичмана В.С. Хромченко — к Гавайским островам. Командовал шлюпом «Константин» (1826 г.) и ботом «Бобр» (1828 г.). В 1827 г. был произведен в прапорщики корпуса флотских штурманов. «В 1829 и 1830 годах находился в береговом путешествии во внутренности Северо-Западного Американского материка начальником экспедиции». В 1832 г. был награжден орденом Св. Владимира 4-й степени «за отличное выполнение возложенных на него поручений во время берегового путешествия». В 1831 — 1832 гг. возглавлял байдарочную экспедицию по описи восточного берега полуострова Аляски, затем — экспедицию «при описи Ольгинского и Погибшего проливов и группы островов Биорки в Ситхинском заливе». В декабре 1834 г. И.Я. Васильев был произведен в поручики корпуса штурманов. В мае 1834 г. он покинул Ново-Архангельск на шлюпе «Ситха» и прибыл в Охотск 3 июля, затем «берегом» доехал 15 февраля 1835 г. до Петербурга, оттуда — в Кронштадт. В течение 1835 г. «находился по большей части больным». С 1835 по 1838 г. под начальством разных командиров крейсировал на судах в Балтийском море (РГА ВМФ, ф. 406, оп. 3, кн. 189, лл. 445–448 об. «Формулярный список о службе и достоинстве корпуса флотских штурманов поручика Ивана Васильева 3-го за 1838 г.»).

В 1822 г. спор об открытии острова Нунивака решался в Адмиралтейском департаменте, по решению которого остров был наименован «Открытие» в честь судна М.Н. Васильева См.: А.П. Лазарев. Записки о плавании военного шлюпа Благонамеренного… М., 1950, с. 412–420.

Залив Головнина на карте ошибочно показан в виде пролива, достигающего Северного Ледовитого океана; Юкона на карте еще нет.

В СПФ АРАН нами обнаружена рукописная карта залива Сан-Франциско, русская, не подписанная, с промерами залива. Возможно, эта карта имеет отношение к съемкам Михаила Рыдалева в заливе Сан-Франциско в 1820–1821 гг. (СПФ АРАН, ф. 53, оп. 1, д. 34, л. 4). Мы не располагаем русскими географическими картами начала XIX в. с обозначением Северо-Американского материка южнее 50° с. ш., хотя имеются сведения, что в 1806 г. промышленный Сысой Слободчиков составил карту устья реки Колумбии. Иван Кусков также вел картографическую съемку южных территорий. Самый ранний имеющийся у нас материал относится к 1817–1818 гг. Это две рукописные карты, выполненные штурманом корабля «Кутузов» Кислаковским, совершавшим кругосветное плавание под командованием Гагемейстера (1816 — 1819). Карта 1817 г. изображает берег Северо-Западной Америки от крепости Росс до мыса Большой Бодега (РГА ВМФ, ф. 1331, оп. 4, д. 154), карта 1818 г. охватывает большую территорию — от крепости Росс до Монтерея (там же, д. 155). В АВПР хранятся две рукописные карты. На одной надпись: «Река Славянка, снятая в мае 1841». Славянка (река Русская) зафиксирована от устья до впадения в нее левого притока — реки Ротчева (АВПР, ф. 341, оп. 888, д. 950).

В числе свиты находился монах Герман, проживший на Аляске (на острове Еловом близ Кадьяка) до смерти в 1837 г. (в 1970 г. св. Герман был канонизирован). В 1797 г. Иоасаф был отозван в Россию и произведен в епископы с назначением на Иркутское викариатство на Кадьяке. Однако на обратном пути в колонии он погиб вместе со свитой во время крушения корабля «Феникс». Викариатство было упразднено. Священник в Ново-Архангельск был прислан лишь в 1810 г.

В 1834 г. Вениаминов переселился на Ситху и продолжал миссионерскую деятельность там до 1839 г., затем отправился в Петербург. В 1840 г. он был произведен в епископы Аляски и Камчатки под именем Иннокентия. В 1841 г. он вернулся на Ситху, отсюда его деятельность распространялась на Азиатский и Американский континенты. В 1843 г. он основал миссионерскую школу в Ново-Архангельске, и в 1845 г. туда же была переведена с Камчатки семинария (в 1858 г. архиерейская кафедра, а с нею и семинария были переведены в Якутск). В 1848 г. в Ново-Архангельске был построен собор Св. Михаила (сгоревший во время пожара 1967 г.). В 1850–1860 гг. Вениаминов миссионерствовал в Сибири — на Камчатке и в районе Амура. Был возведен в сан архиепископа, а в 1868 г. стал митрополитом Московским и Коломенским.

«Приписной», например, была домовая церковь, устроенная в 1848 г. в одной из комнат бывшего архиерейского дома в НовоАрхангельске. Она была «приписана» к собору Св. Михаила.

Кроме дотаций компании и синода, церковные приходы в колониях получали значительный доход от свечного промысла. Важным подспорьем служили дары прихожан — в основном звериные шкуры, которые епархия обязана была продавать Российско-Американской компании по установленной ею таксе (от 25 до 50 рублей ассигнациями за морского бобра). Аляскинская духовная миссия была акционером компании, и хотя доходы миссии были значительными, по мнению Костливцева, компания должна была бы платить миссии за звериные шкуры ту цену, по которой сама компания их продавала. («Отчет… Костливцева», с. 112). Священнослужители получали от компании жалованье от 720 до 2200 рублей ассигнациями в год, дьячки — 420–480 рублей, пономари 340–360 рублей, просфирни 60–160 рублей. Миссионеры, отправлявшиеся в разъезды по епархии, получали вспомогательный доход 120–600 рублей. Кроме того, священнослужители имели от компании бесплатно помещение для жилья, освещение, отопление, а также свежую и соленую рыбу («Обзор русских колоний… Головина», с. 362).