Русская Америка: от первых поселений до продажи Аляски. Конец XVIII века — 1867 год - [15]

.

Загоскин, используя для составления своей «Карты Российских владений в Америке (1844–1846 гг.)» карту Бичи, перенес и условные обозначения в виде треугольников с крестами, опустив, правда, имевшиеся при них немногочисленные пояснительные надписи^{88}. Черненко, изучая карту Загоскина, упустил из виду указание составителя на использование им карты Бичи, и, по-видимому, поэтому возникло ошибочное предположение, якобы треугольники с крестами на полуострове Сьюард есть не что иное, как обозначение раннего русского поселения. Ошибался Черненко и тогда, когда утверждал, якобы на морских картах середины XIX в. такими условными знаками обычно показывали часовни или молитвенные дома^{89}. На самом деле на морских картах (русских и английских) до 1910 г. треугольник, увенчанный крестом, являлся схематическим изображением отдельно стоящего «знака» или «отличительного дерева», в то время как часовни изображались на этих картах в виде прямого креста^{90}. Вполне понятно поэтому, что в описании Загоскина нет ни слова о каких-либо русских поселенцах, обитавших в районе Кузитрина. Нет, к сожалению, никаких сведений о русском поселении и в описании частично обследованного Загоскиным залива Нортон, хотя об интересующей нас реке Коюк (у Загоскина эта река названа «Квынхак») говорится, что по ней проходил торговый путь между заливами Нортон и Коцебу.

Между тем, как было отмечено нами выше, на карте сотника Ивана Кобелева 1779 г. русское поселение показано именно в среднем течении реки, именуемой ныне Коюк и впадающей с северо-востока в залив Нортон. После того как в этом районе в 1778 г. побывал Кук, пытавшийся проникнуть в самый северо-восточный угол залива — губу Нортон, ни один из известных мореплавателей в течение первой половины XIX в. не исследовал эту территорию. В 1821 г. в заливе Нортон были капитаны М.Н. Васильев и Г.С. Шишмарев, важные открытия сделали там Хромченко и Этолин, но они не подходили к Коюку, где, по нашему предположению, следовало бы искать следы раннего русского поселения. М.Д. Тебеньков, в качестве гидрографа проводивший в 1831 г. съемку в Нортоновском заливе, также отмечал, что «только в 1830 г. берега залива Нортон (за исключением, однако же, его вершины) стали известными несколько подробнее по великому множеству наблюдений, сделанных с того времени мореходцами Российско-Американской компании»^{91}.

Поэтому предположения о существовании раннего русского поселения на Хеуверене не столь безосновательны, на наш взгляд, как полагал Тихменев. Неудачи же поисков поселения, как было показано нами выше, определялись (наряду с другими причинами) неточным определением предполагаемого района поселения, ибо поселение (или следы его) надо было искать не в бухте Порт-Кларенс, а в глубине залива Нортон.

Легенда о поселении «чириковцев» на американском берегу

Едва ли могли предполагать В. Беринг и А. Чириков, разыскивая в сибирских архивах материалы о старом русском поселении на Северо-Американском материке, что их собственное плавание к Америке 1741 г. положит начало новой легенде о еще одном постоянном русском поселении.

Широко освещенная в географической литературе история высадки членов команды пакетбота «Св. Павел» на американский берег, согласно рапорту Чирикова в Адмиралтейств-коллегию от 7 декабря 1741 г.^{92}, вкратце сводится к следующему.

18 июля 1741 г., после того как пакетбот «Св. Павел» в течение двух суток шел вдоль Американского материка от 55° 36' с.ш. на север (до 58° с.ш.), Чириков решил для «надлежащего о земли разведывания» высадить на берег штурмана Авраама Дементьева с десятью членами команды. Отбывающим с судна членам экипажа для подарков местным жителям выдали «один котел медный, один котел железный, двести корольков (бусы. — С. Ф.), три бакчи шару (?), один тюнь китайки, одну пятиланную (?) камку, пять гомз и бумашку игол… десять рублевиков». Все моряки были вооружены и имели с собой небольшую медную пушку и две сигнальные ракеты.

В течение шести дней с берега не было никаких сообщений. Полагая, что причиной столь долгого отсутствия является неисправность бота, Чириков 24 июля 1741 г. отправил на помощь отряду на малой лодке плотника и конопатчика с необходимым инвентарем, «а для свозу оных возымел самовольно желание боцман Сидор Савельев да в прибавок для гребли дан в помощь матроз Фадеев, которой также сам на берег похотел ехать». На следующий день из залива, куда были отправлены «чириковцы», вышли две лодки местных жителей. Меньшая, с четырьмя гребцами, на одном из которых было красное платье, находилась на значительном расстоянии от пакетбота, когда люди в ней «встали на ноги и прокричали дважды: агай, агай и махали руками и тотчас поворотились и погребли к берегу». Многочисленные знаки дружелюбия, изъявленные находившимися на «Св. Павле» членами команды, не дали результатов. Нежелание аборигенов приблизиться к пакетботу было расценено Чириковым как прямое доказательство того, что «с посланными от нас людьми от них на берегу поступлено неприятельски: или их побили или здержали». Трагизм утраты 15 членов команды усугублялся потерей возможности снова высадиться на берег из-за отсутствия обеих лодок. 27 июля 1741 г., находясь на 58° 21’ с.ш., Чириков на совете офицеров, учитывая трудности обратного пути и ограниченный запас пресной воды, принял тяжелое для всех, но неизбежное решение прервать ожидание и взять курс на Камчатку.