Russian Disneyland - [41]
Серж был быстро снят с урока. Бадорника, дабы не привлекать внимание Кенги (Кенга – новый вариант прозвища директора!), решили не трогать; Мирзы тоже не было: он для чего-то был вызван домой; поэтому решили просто поговорить, посидеть по-простому, без гановских формальностей и изысков, как и без него самого. Закурили…
– Я вот что, Серёжа мой, с будунища-то подумал: видно, конец света-то скоро уже…
– Беляк скоро, а не конец света! Преда утвердили, да надолго ли? – половину народа, кто против, поувольнял, половина сами поувольнялись – жруть, а работать некому! – вклинился Сажечка, который формально вроде как числился за непьющего.
– У тебя уже наступил! И кажную неделю будет – забыл, как жрал? – Белохлебов не преминул намекнуть на то, что это он, как он выражается, сдерживает Сажечку, что «закодировал его своим внушением».
– Сам-то на умняках давно?! Непитущий ты наш, святой прям! Вчерась токо жрал! – не унимался помощник, желая, наверно, раздуть конфликт, чтобы потом как-нибудь свести его к пьянке и полученным стрессом её и оправдать.
– Брысь, гультепа! – отмахнулся главный, сам что-то высматривая – показалось даже, что зыркает, нет ли выпивки на столе… или под столом…
Серёга очнулся, теперь до него дошло, о чём «зачал гутарить» экс-прапор. «И вправду, как бы он это… не того…» – усомнился ученик и сам же себе мысленно возразил, что «если уж в такую хитрую-хищную лису белочка вселится, то уж и точно тогда всё кверх дном!..»
– Тебе ли, дядь Лёнь, об этом проповедовать?.. Это впору Гану моему, Куржо или там священнику какому-нибудь…
– Тебе ли не знать?!! – орал что-то своё Яха, а сам уже еле сидел…
– Ну вы, наверно, наливайте, – как бы между делом бросил Белохлебов короткую аккуратную реплику «в сторону», вынув откуда-то у себя из-под полы плоскую бутылочку коньяку, а дальше продолжал уже театральным тоном: – Ой, Серёжка, боюсь я!.. Ей-ей, как Ган-то твой тогда подшутил, и запасы-то могут не понадобиться! У меня тогда от книжки какой-то валялись две страницы – я у бабки, что ли, схватил её – думаю: всё равно слепая, как она говорит, не видит не кляпа! – печку на улице разжигать, где дроблёнку запариваю… Ну а тут прочитал – и книга какая-то, как бабка называет, божественная – ну, церковная… И у Лёньки потом спросил, как это всё можно понять. Но он, конечно, ничего особо путного не изложил, только вот типа пошутил, да так какую-то галиматью про коней каких-то красных… с огненными гривами!.. да звездопады!..
– Застращал прям, – едва слышно отозвался Сажечка, отворачиваясь-изготовляясь, наконец-то решившись «под такие разговоры» принять от более юного ассистента маленькую стопочку. А сам думал: «Галиматью завели, как бабки беззубые, слушать противно. Хотя Ган-то уж скажет как скажет – всегда такой рассудительный, вежливый – не то что этот полкан тявчет».
– Звёздочку! Звёздочку свою!.. – как эхом отозвался и невменяемый уже Яха.
– Молодой он ещё, короче. А я вот и призадумался…
Фермер столкнулся взглядом с пьяными глазками Шывырочка, старательно разливавшего «всем поровну». До Сажечки, казалось, ему нет никакого дела.
– Ну ты ж, дядь Лёнь, говорил, что всё развивается: наука и техника, фермерство…
– Ды не знаю, Серёжка… – Фермер опорожнил стаканище, а Шывырочек по привычке придвинулся-нагнулся к выпивающему, но Белохлебов не понял, чего от него хотят (на мгновенье даже мелькнула мысль: не к ширинке ли?! тьфу же!..), отодвинулся-отвернулся, затем выпростал и протянул ему пару купюр и тихо-отрывисто сказал: «Токъ не патошного». Сажечка и Серж было засмеялись, но фермер напустил на себя ужасно серьёзный вид и, прокашлявшись, громко продолжал: – Не знаю, Серёжа… И с похмелья так иногда тяжко-то бывает, а всё равно, как бы наиболее всё ясно становится – о жизни, о жизни всей, Серёжа… Да смотри вон, что вообще деется: в магазинах ни хрена нету вообще, курева нет! – «Родопи» варёные да «Прима» по карточкам! Ничего вообще не производится – скоро вообще все товары закончатся! Заводы стоят, Союз развалили, весь распродали, что твой колхоз!.. И все колхозы опять же. Лётку вон нашу, где я служил, всю растащили – ни кола не осталось!..
– Ды ты поди и тырил, – тихо произнёс Сажечка, – холодильник-то не оттуда приволок?
Белохлебов удостоил сотрудника презрительным взглядом, но явно решил ему потрафить (а потом, может, по обыкновению и подшутить), обвёл взглядом «потухших», сидевших с закрытыми глазами Яху и Шлёпу, пустые стаканы на неприлично грязном столе… и вновь продолжал…
– Там ведь понимаешь, Серёжа, закачёно всё было на века! Миллионы денег, тонны железа, арматуры, аппаратуры, бетона, асфальта, техники!.. И кругом повсеместно такое! Если нападут – чем отражать?! Ведь и стояло всё веками – и заводы, и все объекты, и колхозы – а теперь враз всё порушилось! И вся провизия (и выпивка тоже нерусская… Сходи, Саш, из машины «Распутинку» принеси – польскую!), вся еда, продукция, вся куда-то делась! И кто будет выращивать её – охламоны вот такие?
Он кинул ключи помощнику, но Похватилин умудрился не поймать их.
– Тьфу! – смачно плюнул Белохлебов, закуривая плохо тянущиеся «Родопи», предлагая пачку Серёжке и Шывырочку. Обычно он не курит…
Роман в очерках, по сути, настоящий нон-фикшн. В своей фирменной иронической манере автор повествует о буднях спальных районов: «свистопляске» гастарбайтеров за окном, «явлениях» дворовых алкашей, метро, рынках, супермаркетах, парках отдыха и т. п. Первая часть вышла в журнале «Нева» (№2, 2015), во второй части рассказывается о «трудах и днях» в Соборе Василия Блаженного, третья часть – о работе на крупной телекомпании.Впервые публикуется 2-я часть, полный текст 1-й части с предисловием автора.
Сборник необычных эротических новелл блестящего стилиста. «Ящерицы» – настоящий «эротический хоррор»; рассказ напечатан за рубежом, в журнале «Reflections» (Чикаго). «Велосипедная прогулка» – не публиковавшаяся ранее повесть; словно бы перешедшие из «Ящериц» сновидческая эрогротескная оптика, «но и не только». «Дневник WOWеристки» – не публиковавшийся ранее рассказ. «Новая сестра» – миниатюрный шедевр 1997 г., имеющий десяток публикаций. «Темь и грязь» – новелла с мрачноватым сельским антуражем.
Второй роман Алексея А. Шепелёва, лидера группы «Общество Зрелища», исповедующей искусство «дебилизма» и «радикального радикализма», автора нашумевшего в молодёжной неформальской среде трэш-романа «Echo» (шорт-лист премии «Дебют»-2002).«Maxximum Exxtremum» — «масимальный экстрим», совпадение противоположностей: любви и ненависти, высшего и низшего пилотажа экзистенциального бытия героев. Книга А. Шепелёва выделяется на фоне продукции издательства «Кислород», здесь нет привычного попсово-молодёжного понимания слова «экстрим».
У Алексея А. Шепелёва репутация писателя-радикала, маргинала, автора шокирующих стихов и прозы. Отчасти она помогает автору – у него есть свой круг читателей и почитателей. Но в основном вредит: не открывая книг Шепелёва, многие отмахиваются: «Не люблю маргиналов». Смею утверждать, что репутация неверна. Он настоящий русский писатель той ветви, какую породил Гоголь, а продолжил Достоевский, Леонид Андреев, Булгаков, Мамлеев… Шепелёв этакий авангардист-реалист. Редкое, но очень ценное сочетание.
По вечерам по тёмной околице бродит человек и громко поёт: «Птица щастья завтрешнего дня, вы-бери меня!..» Это Коля Глухой, местный пьяница: ходит по селу, стучит в окна, требует самогону… Познакомьтесь с ним и с другими колоритными персонажами – жителями обычного села тамбовской глубинки. Не фольклорные, а настоящие современные крестьяне работают, отдыхают, веселятся и грустят, поют и мечтают. Об их настоящем, о советском прошлом с его ушедшей культурой с уважением и юмором рассказывает автор.
«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…
Бен Уикс с детства знал, что его ожидает элитная школа Сент-Джеймс, лучшая в Новой Англии. Он безупречный кандидат – только что выиграл национальный чемпионат по сквошу, а предки Бена были основателями школы. Есть лишь одна проблема – почти все семейное состояние Уиксов растрачено. Соседом Бена по комнате становится Ахмед аль-Халед – сын сказочно богатого эмиратского шейха. Преисполненный амбициями, Ахмед совершенно не ориентируется в негласных правилах этикета Сент-Джеймс. Постепенно неприятное соседство превращается в дружбу и взаимную поддержку.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.