Рус. Заговор богов - [79]

Рус шел по узкой извилистой улочке Варварки, рассеянно оглядывая вывески постоялых дворов. Шагал расслабленной походкой уверенного в себе человека, идущего по важным делам. Ноги, обутые в не по погоде чистые сапожки из кожи дракончика, аккуратно переступали многочисленные лужи – следы недавнего зимнего ливня. Непривычные сильные запахи свежей и не очень свежей рыбы, гораздо насыщенней, чем в северном Кушинаре, раздражали. Другие трудно определимые ароматы южного океанского порта дразнили и отвращали одновременно. Откуда-то неподалеку доносилось переливное, игривое гудение единорогов, возмущенное мычание борков, наглый галдеж чаек и неразборчивые крики людей. То ли вопли зазывал, то ли ругань грузчиков, то ли веселье команды, наконец-то обретшей под ногами твердую почву. Небо затянула светлая пелена, не предвещающая повторения ночной стихии. Скорее наоборот, сулящая порадовать взор веселым солнечным лучиком. И лишь противная сырость, ползущая под плотный плащ из тонко выделанной тюленьей кожи, не давала забыть о зиме. Сезон штормов только думал заканчиваться.

На это время, на период неспокойного Океана и надеялся Рус, идя в Гроппонт – в самый крупный западный порт ойкумены. Он заставил себя поверить в то, что Теневики вкупе с лоосками (по-мульски ланитками), несмотря на заверение лже-Тирилгин, не рискнут везти ценный груз – его сына – по бурному морю. Конечно, лично Лоос могла обеспечить и безопасный проход судна или выделить кучу Силы на «тропу» прямо до противоположного континента, но это являлось бы излишне грубым вмешательством в дела смертных. Другие боги, насколько понимал пасынок Френома, такого не потерпели бы.

Заметив обшарпанную вывеску «Великие гелины», Рус перешел улицу, пропустив повозку с непонятным остро пахнущим грузом, и уверенно распахнул скрипучую дверь. Заведение принадлежало чуть ли не первому в Варварке землячеству, эритрейцам, давно потерявшим силу и влияние в делах местных общин.

Постоялый двор знавал лучшие времена. Претенциозная, некогда богатая настенная роспись, повествующая о подвигах первых гелинов-просветителей, которые любили втолковывать новые знания при помощи огня и меча, была вышаркана, местами поцарапана и выбита. Кое-где проступали неряшливо замытые следы непонятного цвета. Хотелось думать, что от еды.

– Да хранят тебя боги, уважаемый! – лениво проскрипел обрюзгший приказчик, в силу тяжелого похмельного состояния даже не попытавшийся поднять свое рыхлое тело с лавки за стойкой, под которой обычно хранились ключи от комнат. – Наш двор славится… тебе переночевать, перекусить или потолковать? – Служащий откровенно наплевал на рекламу своего заведения, и по его мятому лицу легко угадывалось, что и ответ на последние три глагола ему, мягко говоря, был неинтересен.

– Потолковать, – коротко бросил Рус. Со стороны приказчика никакой реакции не последовало. – У вас остановился мой компаньон, Дик из Кушинара.

Портье впервые посмотрел на посетителя. В его мутных заплывших глазах, пронизанных кровяными прожилками, отражалось вселенское страдание.

– Десять лепт. Могу взять полудрахмой, – неожиданно жестко произнес он.

– Однако! – возмутился посетитель, оказавшийся прижимистым, как все торговцы, имеющие дела с кушингами. – Кувшин дрянного пойла, которое вернет тебе вчерашнее блаженство, в соседней лавке стоит не более пяти лепт. У вас, уверен, не дороже. Злой хозяин? – участливо поинтересовался Рус, резко сменив негодование на сочувствие.

– Тот кувшин мне, как киту креветка, – немного смягчился страждущий. – А хозяин, – опасливо обернулся, похрустев всеми шейными позвонками, и тихо простонал: – Сволочь! Полудрахма, я не торгуюсь, – закончил, твердо хлопнув рукой по узкой столешнице.

Стопочка медяков нехотя легла на стойку и была сразу накрыта пухлой трясущейся ладонью. Попытка подсчета честно заработанных денег не предпринималась.

– По левой лестнице, второй этаж, третья дверь направо, – быстро пробормотал приказчик. Сгреб монеты в потайной карман своей безразмерной туники неопределенного цвета и сказал уже заметно веселее: – Твой Дик не один, с ним еще оборванец из наших, эритреец. Это они, китовы отрыжки, меня вчера напоили. Стучи сильнее, а то мне не открыли. Чтоб их кальмар об воду прихлопнул! – С этими словами портье уже выбирался из-за стойки с ключами. Для своего состояния и комплекции – необычайно проворно. И плевать ему стало на других постояльцев и на сохранность вверенного ему имущества.

На условный стук дверь отворилась почти сразу. Адыгей, а это он представлялся купцом Диком, был лохмат и украшен мешками под глазами. Из комнаты доносился заливистый храп.

– Теперь ты понимаешь, почему я просил не вызывать меня в твою вселенную? – сказал он вместо приветствия, дохнув перегаром. – Я понятия не имел, где буду ночевать, да и Флавий… заходи, чего стоять на пороге. Вон он, на полу храпит… лучше все разъяснит. Эй, друг! – Адыгей бесцеремонно пнул спящее тело.

– А приказчика зачем поили? – поинтересовался Рус, направляя в Адыгея Духа Жизни.

Тиренец, блаженно зажмурившись, глубоко вздохнул и медленно выдохнул: