Рус. Заговор богов - [49]

– Гостям, говоришь. – Рус на несколько мгновений опешил: из уст военного, пусть и кушинарского, он ожидал услышать другое обозначение неизвестного судна, не в точности такое же, какое используют купцы. – Отставить лекаря! Отправляй обычного толмача, любого. Нуждались бы в медике – попросили бы, нашли способ. Открою небольшой секрет: на той стороне Океана нет пятен, а следовательно, не было альганов, от которых орден Родящих перенял мыслеречь. Посылай наконец лоцмана. Очередного. – Последнее Рус произнес с усмешкой, поворачиваясь к молодому «клыкастику». Тот, ухмыляющийся, расслабленно стоящий вразвалочку, мгновенно посерьезнел. – Веди их сразу в док, им нужен ремонт. Я, Пирк и мой друг Андрей поднимемся на судно в качестве таможенника, коменданта и… райгойда. Пирк, сделаешь вид, что ты самый главный.

– Судя по тому, что ты, великий князь, появляешься в своей вотчине лишь время от времени, я и есть самый главный, – не моргнув глазом, ответил Пирк.

Он уже прекрасно выучил пределы безграничного чувства юмора Руса и охотно, с удовольствием, можно сказать с типично кушинарским шиком пользовался этими знаниями. Бывшему землянину это нравилось. Восхищало это и кушинарский народ, обладающий высоким самомнением – честно говоря, не всегда оправданным, – и отличным чувством юмора: высказывание Пирка заставило улыбнуться всех присутствующих, а Андрей, неожиданно для не знающих его кушингов, хохотнул открыто, чем вызвал у них удивление, приправленное изрядной дозой одобрительной зависти.

Если корабельный маг-Дующий, пожилой измотанный человек, и удивился тому факту, что таможенник и какой-то средней руки чиновник были склонными к Силе, то никто не заметил его изумления. Улыбчивый варвар с пошлыми золотыми зубами, видимо, поняв крики и жестикуляцию капитана о течи в одном из трюмов, привел их корабль в сухой док. А то маг уже сильно устал заниматься однообразным занятием – поддержанием «воздушной пробки» с постоянной подкачкой в нее Силы. Иначе они давно, с самого рассвета отправились бы кормить крабов: риф попался совершенно неожиданно, в том месте, где они обычно не встречаются – за сотни миль от берега в, казалось бы, глубоководном месте.

Рус не был на Земле мореманом, но успел нахвататься от кушингов общих сведений. Заокеанский корабль – крупный трехмачтовик длиной около сорока шагов, относительно узкий, с одним гребным ярусом – явно военная галера, только почему-то без тарана. Хотя с четырьмя большими скорпионами (на носу, корме и по бортам) и двумя баллистами, расположенными на специальных возвышениях перед фок-мачтой (ближней к носу) и позади бизань-мачты (ближе к корме; центральная – грот-мачта) делали корабль очень грозным. И в то же время он вызывал жалость, как потерявшийся сторожевой пес, случайно сорвавшийся с привязи. Типичный береговой охранник. Только большой. Рус невольно восхитился выучкой экипажа, сумевшего сохранить крупное вооружение. То есть сначала убрать его и надежно спрятать, а по выходе из полосы штормов – установить орудия чуть ли не раньше, чем починить подобие грот-мачты и соорудить парусное оснащение – одно большое косое полотнище.

Рус, как склонный к Силе Геи, играл роль таможенника. Андрей – начальника порта. Пирк объяснил, что иначе выйдет еще подозрительней:

– С таможенником, который использует силу Земли, моряки еще готовы мириться, но с командиром – никогда. Поэтому дежурным чиновником Кушинарского порта я назначаю тебя, господин Андрей. И честно скажу: я бы удивился, увидев магов на таких неуважаемых должностях, вынужденных самим посещать разные суда.

– А кое-кто говорил о коменданте, – делано обиделся Андрей.

– Увы, князь ошибался. Сей уважаемый господин не любит лично подниматься на приблудные корабли. Но я – не гордый, я – поднимусь. Тем более чего мне, коменданту большого порта, да в сопровождении двух склонных к Силе – бояться? А на пирсе еще будут охранники стоять… штук двадцать. – Пирк ловко исправил еще одну ошибку любимого всеми кушингами, но не очень хорошо знающего их жизнь князя.

– Ты прав, Пирк, – нахмурился Рус, чувствуя досаду, – я еще этрусков вызову. Не переживай, они будут исключительно скрытно наблюдать. Может, заметят то, что мы упустим. Да и царю надо отчет писать – не нам же этим заниматься?

Кушинг-толмач, с круглившимися от удивленного ужаса глазами, быстро, практически бегом, почему-то молча, повел начальство в трюм. Их неотлучно сопровождали четверо матросов, вооруженных абордажными саблями, пожалуй, мало чем отличных от кушинарских аналогов, и… арбалетами. Рус с Андреем сразу заметили перегрев каналов у корабельного Ревущего, виною которого была долгая непрерывная работа с Силой.

– Вот… – хрипло вымолвил наконец толмач, показывая на освещенную масляными светильниками дыру.

Доски обшивки, пакля, ребра шпангоутов частью отсутствовали, а частью были вдавлены внутрь, образуя пробоину локтя два в диаметре. Стало понятно огромное удивление пожилого толмача, видимо, уверенного, что с такими пробоинами корабли не ходят. За всю свою шестидесятилетнюю жизнь он не встречался с борьбой мага за живучесть судна. Зато подобные повреждения видел, и все они заканчивались исключительно затоплением. Сейчас же дыру, за которой виднелась портовая мутная, местами словно пробитая солнечными бирюзовыми кинжалами, морская вода, закрывала структура из Силы Эола. Она выглядела как медуза, пустившая щупальцы в каждую щель, в мельчайшие проломы. Удивительно, но на полу трюма, очищенного от каких-то тюков, было сухо. Старый кушинг не замечал структуру, для него забортная вода стояла прямо перед глазами. Пытаясь ощупать преграду, он сунул руку в дыру, попал в воду и, перепуганный отсутствием какой-либо перегородки, резко выдернул ладонь, которая, к его ужасу, оказалась сухой. Больше толмач не экспериментировал, а с огромным нетерпением ждал князя, о магической мощи которого ходили легенды.