Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв. - [50]
Но этот мотив никак не исключает возможности других, более весомых, на наш взгляд, причин похода 1205 г., о которых мало кто знал как в Польше, так и в самой Руси. Зато вполне вероятно, что о тайных отношениях и планах Романа и Филиппа Швабского могли знать французские союзники последнего, поддерживавшие линию Штауфенов во время Четвертого Крестового похода и в борьбе за верховную власть в Германии, главным из которых был французский король Филипп II Август. Кроме того, подавляющее большинство французских рыцарей и сеньоров, которые были свидетелями и участниками событий начала XIII в., как мы видели, происходило из Шампани. Вместе с ними сведения о неудачном походе Романа Мстиславича, предпринятом в поддержку Филиппа Швабского, могли достичь стен далекого шампанского аббатства.
Следует также отметить, что составитель хроники аббатства Трех Источников монах Альбрик принадлежал к одному из ведущих монастырей ордена цистерцианцив. Монастырь был создан в начале XII в. и стал седьмым по времени основания аббатством ордена. В течение XII — первой половины XIII вв. монастырь, как и орден в целом, проводил активную миссионерскую деятельность и стал основателем десяти новых аббатств, в том числе на территории Венгрии и Хорватии. При этом, кроме властей Франции, монастырь пользовался благосклонностью правителей Священной империи из династии Штауфенов, особенно короля Филиппа Швабского и императора Фридриха II.[493]
Во время своего расцвета, пришедшегося на вторую половину XII — первую половину XIII вв., орден цистерцианцев по богатству и влиятельности занимал едва ли не первое место среди всех католических орденов. Настойчивая цистерцианская проповедь пуританской морали производила большое впечатление на современников, оказав значительное влияние на развитие системы образования и воспитания, а также на искусство и право. Орден развернул масштабное строительство, распространяя свое влияние через сеть собственных монастырей, и успешно занимался хозяйственной деятельностью. В начале XIII в. ему принадлежало уже около двух тысяч монастырей во Франции, Германии, Англии, Скандинавии, Испании, Италии, Венгрии и Греции.[494]
Члены ордена были постоянными участниками церковных соборов и конгрегаций по всей Европе, что способствовало обмену между ними новостями и информацией о важнейших событиях не только церковной, но и политической жизни. Особенно это касается времен Четвертого Крестового похода, в организации и осуществлении которого орден играл весьма заметную роль.[495]
Прочные позиции орден имел в Германии: влияние идеологии цистерцианцев в конце XII — начале XIII вв. испытал даже имперский придворный церемониал.[496] Для нашего исследования имеет значение следующий факт. Одними из главных центров влияния ордена в немецких землях были Саксония и Брауншвейг.[497] Во время борьбы за власть Филиппа Штауфена с Оттоном IV эти земли составляли важнейший оплот Вельфов, и именно в Саксонию был направлен поход Романа Мстиславича.
Итак, саксонские цистерцианцы (как и орденская братия вообще) в силу своей вовлеченности в дела международной политики могли знать о враждебных намерениях в отношении Саксонии русского князя. Во всяком случае, не является случайным крайне негативное отношение к нему Хроники Альбрика — цистерцианца с берегов Марны, изображающего Романа как врага церкви (чего нет, кстати сказать, в польских источниках).
Нельзя согласиться с теми исследователями, которые подвергают сомнению сообщение Хроники Альбрика о походе Романа Мстиславича на том основании, что оно «несет достаточно тенденциозную нагрузку». «Древнерусский князь, — замечает А.Б. Головко, — изображается в ней как "мнимый христианин", которому хронистом приписывается стремление совершить тягчайшее преступление — разрушение христианских храмов».[498]
Такой довод не учитывает политической направленности хроники, автором которой был цистерцианский монах, оценивавший события 1205 г. прежде всего с точки зрения Римской церкви, которая (в лице папы Иннокентия III) поддерживала тогда Вельфов. Таким образом, негативное отношение французского хрониста к личности Романа Мстиславича, действовавшего на стороне Штауфенов, свидетельствует скорее в пользу достоверности сообщения о его походе в Саксонию, ибо соответствует расстановке политических сил и взглядам участников событий того времени.
Что же касается обвинения Альбриком русского князя в намерении разрушить христианские церкви, то оно также не дает никаких оснований для сомнений в достоверности сообщения о походе в Саксонию.[499] Подобные обвинения из уст средневековых церковных писателей — не более как обычный чисто литературный прием, стилистический оборот, который, строго говоря, нельзя рассматривать как свидетельство о реальных исторических событиях. К таким средствам церковные авторы прибегали, изображая враждебные действия своих политических соперников.
