Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв. - [40]

Оба эти нововведения — и в Германии, и на Руси — были вызваны к жизни одинаковыми политическими причинами: в первую очередь — обострением борьбы за верховную власть и политическое преобладание между враждующими княжескими группировками. Как и Вельфы в Германии, Роман Мстиславич обращается за поддержкой в реализации своих замыслов к наиболее влиятельной политической силе, впрямую не участвующей в конфликте. На Руси в конце XII — начале XIII вв. такой силой стал владимиро-суздальский князь Всеволод Юрьевич, не претендовавший на великокняжеский стол в Киеве.

Как и в случае с проектом Вельфов, ратовавших за интересы «земли франков», основным мотивом предлагаемых изменений в проекте Романа звучит необходимость защиты и торжества интересов «Русской земли». Ради этого русских князей, прежде равноправных с точки зрения возможностей так или иначе влиять на судьбу великокняжеского стола в Киеве, предлагалось разделить на неравные в политическом и правовом отношении категории — «старейших» и «младших». В первую попадали князья, получившие право определять будущего великого князя в узком кругу, в который прочие князья не допускались.

Подобно тому, как это сложилось в Священной империи после 1198 г., определенная в узком кругу привилегированных князей кандидатура будущего великого князя представлялась остальным князьям. Последние тем самым полностью не отстранялись от процедуры избрания, но их роль при этом сводилась к минимуму и ограничивалась лишь формальным участием. Они «должны слушать, что оные (привилегированные старшие князья. — А.М.) определят», — говорится в проекте Романа.

* * *

После внезапной смерти императора Генриха VI (28 сентября 1197 г.) среди немецких князей возникли два претендента на королевскую и императорскую корону, и началась ожесточенная борьба между сыном императора Фридриха I Барбароссы, швабским герцогом Филиппом (династия Штауфенов) и сыном саксонского герцога Генриха Льва, брауншвейгским графом Оттоном (династия Вельфов). Эта борьба расколола немецкую знать на два лагеря и привела к тому, что в 1198 г. сторонники Штауфенов и Вельфов провели параллельные выборы, избрав сразу двух королей — Филиппа и Оттона. Римский папа Иннокентий III встал на сторону Вельфов, и при его поддержке в марте 1291 г. король Оттон был провозглашен новым императором под именем Оттона IV.[375]

Папское подтверждение прав Оттона поколебало положение его противников. Вскоре новый император приобрел поддержку большинства немецких князей и в конце 1202 г. достиг апогея своего могущества. Под контролем его главного соперника короля Филиппа оставался только город Эрфурт с округой. Но положение Вельфов оказалось слишком непрочным, и уже в следующем году на сторону Штауфенов перешли ландграф Тюрингии, архиепископ Кельна, герцог Брабанта, король Чехии и др. Иннокентий III наконец также изменил свою позицию и стал склоняться к пользу Штауфенов. Противостояние длилось вплоть до гибели короля Филиппа в 1208 г.[376]

По-видимому, галицко-волынский князь Роман Мстиславич не только был хорошо осведомлен о происходивших в Священной империи событиях, но и являлся непосредственным участником противостояния Штауфенов с Вельфами, приняв сторону первых.

О прямых контактах Романа с королем Филиппом Швабским и его союзниками свидетельствует посещение галицким князем Эрфурта.

В синодике монастыря Св. Петра, расположенного в этом городе, есть упоминание о «короле Руси» Романе, сделавшем щедрый дар обители и приобщенном за это к лицам, которых ежегодно поминали во время заупокойной службы в день их кончины:

Тринадцатые кал[енды] июля. Роман, король Руси, он дал нам тридцать марок.[377]

Эта запись может относиться лишь к галицко-волынскому князю Роману Мстиславичу, потому что «тринадцатые календы июля», под которыми она помещена в синодике, соответствуют 19 июня,[378] и именно в этот день в 1205 г. русский князь погиб в битве с польскими князьями Лешком и Конрадом под Завихостом.[379] В соответствии с церковной традицией, день гибели Романа должен был отмечаться как день его памяти.[380]

Необычное известие о Романе немецкого источника давно привлекает к себе внимание исследователей.[381] Было выдвинуто немало версий по поводу возможных причин, побудивших русского князя к щедрому пожертвованию далекому католическому монастырю: тридцать марок равняются приблизительно семи килограммам серебра. Поступок Романа объясняли торговыми связями Юго-Западной Руси с Восточной Германией,[382] а также личными симпатиями галицко-волынского князя к католической церкви.[383] Строились предположения о наличии личных связей Романа с обителью в Эрфурте.[384] По мнению А.Б. Головко, можно допустить, что в детстве Роман в течение некоторого времени находился на воспитании у эрфуртских монахов-бенедиктинцев.[385]

Нам представляется, что приведенное известие требует более детального рассмотрения.

Прежде всего следует отметить, что подобные дары иностранным монастырям, которые принадлежали к Западной церкви, не были каким-то исключительным явлением в практике древнерусских князей. Случались и более ценные пожертвования. Например, по данным Жития св. Мариана, основателя монастыря Св. Иакова в Регенсбурге, один из монахов этой обители по имени Маврикий, посетив русские земли, получил от «короля Руси» и «вельмож самого богатого города Киева» большое количество драгоценного меха, который стоил сто марок, — этих денег хватило для завершения строительства монастыря.