Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв. - [22]
Итак, приведенные нами факты ясно показывают, что у В.Н. Татищева не было четкого представления о том, где именно пребывал великий князь Всеволод Юрьевич, точнее говоря, в каком из городов Владимиро-Суздальской земли — Владимире или Суздале — находилась его постоянная резиденция. Тем не менее историк не старается обходить этот вопрос стороной, а, наоборот, во множестве случаев сопровождает свои сообщения о Всеволоде прямыми указаниями на место расположения его стола, не смущаясь, по-видимому, тем обстоятельством, что эти указания часто не совпадают друг с другом.
Если Татищев не имел собственного однозначного мнения о том, в каком городе княжил Всеволод, то чем же тогда руководствовался историк, определяя место пребывания великого князя для конкретного случая? Ответ на этот вопрос, как нам кажется, вполне очевиден. Не имея собственного общего представления по данному вопросу, Татищев неизбежно должен был следовать непосредственно за источником, воспроизводя содержащиеся в нем указания. Замена в дальнейшей работе над текстом «Истории Российской» одного города на другой (Владимира на Суздаль) могла произойти при условии, что автор с какого-то момента отдавал предпочтение другому источнику, содержащему альтернативную информацию.
То же самое, по-видимому, следует сказать и о появлении во второй редакции новых указаний о нахождении княжеского стола Всеволода в Суздале. И поскольку названные замены и дополнения не затронули всего текста «Истории», а были произведены лишь в отдельных случаях, можно говорить, что Татищев располагал необходимыми для подобной правки основаниями лишь в отношении отдельных эпизодов своего повествования.
Очевидно, что поначалу, работая над первой редакцией «Истории Российской», в сообщениях о Всеволоде Большое Гнездо В.Н. Татищев отдавал предпочтение известиям Никоновской летописи — одного из своих главных источников. Под названием «Летописец Воскресенского монастыря, подписанный Никоном патриархом» она была отмечена автором среди использованных им летописей еще в предварительной редакции 1739 г.,[200] а затем дважды указана в соответствующих разделах первой и второй редакций «Истории Российской».[201]
Характерной особенностью известий Никоновской летописи о Всеволоде Юрьевиче является тот факт, что князь регулярно именуется в этом источнике — в соответствии со своей принадлежностью именно владимирскому столу — владимирским князем или великим князем Владимирским; Всеволод постоянно сидит и правит во Владимире, принимает здесь послов, отсюда совершает военные походы и проч.
Например, после победы над рязанским князем Глебом «князь Всеволод Юрьевич Владимерский» возвратился «въ Володимерь съ радостию велиею».[202] «Князь велики Всеволодъ Юрьевичь Владимерский сотвори миръ и любовь съ Новгородчи».[203] «Князь велики же Всеволодъ Юрьевичь Владимерский пойма гости Новогородцкиа».[204] «Князь велики же Всеволодъ Юрьевичь Владимерский иде ко граду Рязани».[205] Новоторжцы «начя воевати по Волзе грады, и власти и села князя Всеволода Юрьевичя Владимерскаго»[206] и т. п.
Создается впечатление, что, в отличие от других русских летописей (включая и те, которыми мог пользоваться Татищев), составитель Никоновского свода как бы нарочито подчеркивает принадлежность Всеволоду владимирского стола, что можно видеть в большинстве известий свода, в которых этот князь был хотя бы коротко упомянут.[207]
Достоверно известно, что в руках Татищева действительно находился один из списков Никоновской летописи, — так называемый Академический XV список, поступивший в Библиотеку Академии наук от Феофана Прокоповича в 1736 г.[208] О том, что Татищев широко пользовался именно этим списком, свидетельствуют многочисленные пометки, оставленные его рукой, в том числе заголовки, практикуемые в тексте «Истории Российской». Кроме того, рукопись была разделена на два тома в соответствии с разбивкой второй и третьей частей «Истории».[209]
Историк придавал большое значение этому, сравнительно поздно полученному источнику в работе не только над второй, но и над третьей частью «Истории Российской», в основу которой был положен именно Академический XV список Никоновской летописи,[210] хотя в дальнейшем его предпочтения изменились.
Однако в ходе своей работы над текстом второй редакции второй части «Истории Российской» Татищев стал отклоняться от прежней атрибуции Всеволода как владимирского князя, возникшей под влиянием известий Никоновской летописи. Произошло это на фоне общего увеличения количества и пересмотра известий, включенных в состав новой, расширенной редакции «Истории». Как отмечают исследователи, в основе данной работы лежало стремление автора найти новые факты не только во вновь открытых источниках, но и в известных уже летописях путем их более тщательного изучения.
