Русь: путь к Украине. Украинские земли в составе Польши и Литвы. Книга 1 - [219]
Вокняжение Олелько в Киеве вызвало одобрение горожан, радовавшихся как восстановлению «старых, добрых» порядков, так и появлению «своего» князя. Одновременно передача Киевского княжества наследнику князя Владимира явилась крупной уступкой «старой» аристократии. Как сообщает В. Антонович, еще после смерти Витовта многие князья предлагали избрать Олелько великим князем литовским, поскольку он происходил из одной из старших линий Ольгердовичей, и по своей родовитости мог оспаривать династические права на престол у потомков Владислава-Ягайло. Но сомнений в лояльности Александра Владимировича центральному правительству и князю Казимиру, видимо, не было, поскольку новый киевский князь примыкал к Ольшанской группировке. По свидетельству современников, сам князь Александр отличался выдающимся умом, стойкостью и храбростью, пользовался всеобщим уважением, а потому его назначение в Киев стало удачным разрешением очень многих проблем. Князья же Гольшанские после появления в древней столице Руси князя Олелько с политической сцены Киевской земли сошли.
Смоленское восстание было подавлено, князь Юрий бежал в Великий Новгород, но, в конце концов, ему было возвращено Мстиславское княжество. А великий литовский князь Казимир еще раз подтвердил старинные права и привилегии Смоленской земли, как, впрочем, и других земель Руси: Киевской, Волынской, Подольской, Полоцкой и Витебской. Великая смута 1430-х гг. в Великом княжестве Литовском была окончательно преодолена, и на русинских землях наступило долгожданное умиротворение. Как отмечает в этой связи Н. Яковенко, «после возобновления удельного статуса Волыни и Киевской земли здешняя знать словно самоустраняется от участия в политической жизни Великого княжества Литовского, вплоть до конца XV ст. не занимая высоких правительственных должностей и не делая карьеру в столичном Вильно. Очевидно, именно тогда утверждается и взгляд из столицы на владения Свидригайло и Олельковичей как, собственно, экстерриториальные, о чем выразительно свидетельствует их полуофициальное название — «земли далекие»… Жизнь словно замкнулась на внутренних интересах Киевской и Волынской земель, сосредоточившись вокруг особы собственного правителя-князя. Можно допустить, что не последнюю роль в этом играл и конфессиональный барьер, поскольку Католическая Церковь в середине — второй половине XV ст. окончательно утвердилась в качестве официальной опоры великокняжеского двора и центральной власти». Именно поэтому, добавляет Яковенко, недолгое правление Свидригайло стало для Волыни периодом кристаллизации тех традиций общественного бытия, которые заложили основания политического регионализма местной элиты на длительные времена.
Из всех героев заключительных глав этой книги нам остается только сказать несколько слов о том, как закончил свои земные дни славный защитник земель Руси и православной веры князь Федор Острожский. По дошедшим до наших дней сведениям, будучи монахом Киево-Печерского монастыря, князь Федор «ревностно подвизался для спасения вплоть до своей смерти» и имел «смиренное послушание и безмолвную жизнь». Сохранилось и описание внешности князя в годы жизни в монастыре: «Борода концами косматая. Волосы из ушей. На раменах черный клобук. Риза Преподобного. Руки держит накрест на сердце». Таким князь Федор и изображен на известной иконе XIX в. Кончину инока Феодосия большинство исследователей относят к первой половине 1440-х гг., хотя точный год его смерти неизвестен. Но как отмечает митрополит Иларион, известен день кончины князя. По словам данного автора, умер Федор Острожский «несомненно, И августа, так как это день его памяти».
Похоронен монах Феодосий в Киево-Печерской лавре, о чем синодик XV–XVI вв. сообщал: «Преподобный Феодор, князь Острожский, — душу свою Господу в руки отдал, а тело его покоиться тут положено». Митрополит Иларион пишет: «Через определенное время стали совершаться чудеса над гробом кн. Феодосия. Исследовали гроб, — оказалось, что тело его нетленное. И монах Феодосий, в миру Федор Острожский, был канонизирован, — Церковь объявила его Святым, — Преподобным… Нетленные Мощи Преподобного Федора-Феодосия почивают в Дальних Пещерах. В известном Описании Афанасия Кальнофойского наш Преподобный записан под номером 27 так: «Здесь ждет Последнего Суда Преподобный Феодор, нетленный».
Послесловие
На событиях 1440 г., уважаемый читатель, мы остановим свое повествование. С момента нападения монгольских завоевателей на юго-западную Русь прошло ровно два столетия, однако не только это символическое обстоятельство стало решающим для определения хронологических рамок настоящей книги. Не менее существенная причина, побудившая автора ограничить данную книгу указанным годом, кроется в том, что с уходом с политической арены князей Свидригайло и Сигизмунда закончился наиболее романтический период истории Великого княжества Литовского. После его завершения мы не увидим ни обладавших выдающимися личными достоинствами князей-рыцарей, ни их неутомимых витязей, потрясавших Восточную Европу своими блистательными походами. На смену государям-воинам шли короли-франты, а рыцарей все чаще будут заменять шляхтичи-предприниматели, интересующиеся больше доходами от своих имений, чем воинской славой и добычей. Героическая эпоха закончилась, и только в ратных свершениях князя К. И. Острожского, короля Стефана Батория, а также в беспримерной отваге запорожского козачества она будет изредка напоминать о той силе человеческого духа и великой воинской доблести, которыми были наделены ее бессмертные персонажи.
