Русь от нашествия до «ига». 30–40 гг. XIII в. - [82]

Пути развития русско-монгольских отношений для каждой из земель сильно различались. Если перепись податного населения, проводившаяся в 1250-е гг. по всей Монгольской империи, охватила Киев, Владимирское и Новгородское княжества, то о нем ничего не известно на Волыни и в Галиции. Причем во Владимире Залесском и Киеве переписчиков встретили мирно, а в Новгороде подняли бунт, потребовалось вмешательство Александра Невского для того, чтобы сохранить монгольским чиновникам жизнь и завершить процедуру переписи.

Различались, как видно, и княжеские подходы в отношениях с восточным соседом. Ярослав утвердил мир и сотрудничество, а его сын Александр начал использовать этот альянс в своих меркантильных целях, против собственного брата. Даниил Романович вообще относился к переговорам с Батыем как к явлению, необходимому для того, чтобы выиграть время, а затем, разгромив врагов внутри княжества и на западных границах, обрушиться на интервентов, покусившихся на отеческие земли. Только в 1250-е гг. монголы приступили к покорению Галиции и Волыни, но вскоре навсегда покинули эти области, в которых спустя некоторое время утвердились другие иноземцы — из Литвы и Польши. Система данничества (или «ига») не носила здесь регулярного характера и полностью была изжита к середине XIV в.

* * *

Выходит, что во всех своих обобщениях исследователи стоят на очень зыбкой почве, представляющей из себя скуднейшую информацию источников. Период со второй половины XIII в. до середины XIV в. часто называют «темным веком», «самым темным временем в истории Руси»[694]. Особенно справедливо это звучит в отношении истории Западной Руси, для которой известия письменных источников второй половины XIII в. более чем кратки, а после 1290 г. вообще прерываются: по выражению М. С. Грушевского, «киммерийская тьма» опустилась после этого на историю Галицко-Волынской Руси[695].

Показательно, что мы практически не имеем сколько-нибудь полновесной информации о размере монгольской дани в XIII, да и в XIV в.[696] Вследствие этого отсутствует возможность сопоставить экономический потенциал русского населения и размер ордынских поборов, которые остаются виртуальной величиной отрицательного значения. У нас нет оснований для ответа на вопрос, насколько обременительным для населения было монгольское иго в фискальном и экономическом смысле.

Пожалуй, только в области военно-политической мы располагаем качественным материалом для анализа. Лишь описывая грабежи и набеги монгольских всадников, мы стоим на прочном фундаменте. Однако это только одна сторона процесса, охватившего русские княжества в период после «Батыева пленения». Другие области остаются весьма слаборазличимыми.

Остается надеяться, что дополнительное обследование косвенных и вспомогательных источников, а также новые методы работы с ними позволят дополнить наши рассуждения конкретными фактами и взвешенными акцентами. Пока же приходится заботливо вглядываться в имеющиеся сведения летописцев, перекладывать и ранжировать археологический материал, а также следить за логикой порождаемых лихими гипотезами реконструкций.

Источники и литература

Список сокращений

CDH — Codex Diplomaticus Hungariae ecclesiasticus ас civilis / Ed. G. Fejér. Budae, 1829;

MGH SS — Monumenta Germaniae historica, Scriptores;

БЛДР — Библиотека литературы Древней Руси;

ВИ — Вопросы истории;

ДГ — Древнейшие государства на территории СССР (С 1994 г. — Древнейшие государства Восточной Европы);

КСИА — Краткие сообщения Института археологии АН СССР;

КСИИМК — Краткие сообщения Института истории материальной культуры АН СССР;

НИС — Новгородский исторический сборник;

НПК — Новгородские писцовые книги;

ОИ — Отечественная история;

ОИД — Общество истории и древностей российских;

ОРЯС — Отделение русского языка и словесности АН;

ПСРЛ — Полное собрание русских летописей;

ТОДРЛ — Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН;

Ссылки на летописи приводятся по следующим изданиям полного собрания русских летописей (ПСРЛ)

ПСРЛ, т. I — Лаврентьевская летопись. М., 1997;

ПСРЛ, т. II — Ипатьевская летопись. М., 1998;

ПСРЛ, т. III — Новгородская 3-я летопись. СПб., 1841.

ПСРЛ, т. IV — Новгородская 4-я летопись, вып. 1. М., 2000;

ПСРЛ, т. IV, ч. 2 — Новгородская 5-я летопись, вып. 1. Пг., 1917;

ПСРЛ, т. VI — Софийская 1-я летопись старшего извода. М., 2000;

ПСРЛ, т. VII — Воскресенская летопись. М., 2001;

ПСРЛ, т. X — Никоновская летопись. М., 2000;

ПСРЛ, т. XV — Рогожский летописец. Тверской сборник. М., 2000;

ПСРЛ, т. XVI — Летопись Авраамки. СПб., 1889;

ПСРЛ, т. XX — Львовская летопись, перв. половина, ч. 1. СПб., 1910;

ПСРЛ, т. XXI — Степенная книга, перв. половина, ч. 1. СПб., 1908;

ПСРЛ, т. XXII — Русский хронограф. ч. 1. СПб., 1911;

ПСРЛ, т. XXIII — Ермолинская летопись. СПб., 1910;

ПСРЛ, т. XXIV — Типографская летопись. Пг., 1921;

ПСРЛ, т. XXV — Московский летописный свод конца XV века. М.—Л., 1949;

ПСРЛ, т. XXX — Владимирский летописец. М., 1965;

ПСРЛ, т. XXXI — Летописцы последней четверти XVII века. М., 1968;

ПСРЛ, т. XXXIV — Постниковский, Пискаревский, Московский и Бельский летописцы. М., 1978;