Русь и кочевники - [165]

Историю Северо-Восточной Руси Г. Вернадский не выделял из истории Золотой Орды, хотя и признавал, что полного слияния «улуса Джучи» с «русской государственностью» не произошло. По его мнению, «Золотая Орда явилась преемницей сразу двух государственных миров: степного (частью половецкого) и лесного (северорусского)» и имела, в соответствии с этим, «две столицы» — Сарай, как центр государственный, и Москву, которая являлась «главным центром в церковном отношении».

Систематически свою концепцию русского исторического развития Г. Вернадский изложил в книге «Начертания русской империи» (часть I), выпущенной «Евразийским книгоиздательством» в 1927 г. Почти дословно повторяя программный сборник «Евразийство», Г. Вернадский писал:

«Евразия представляет собой ту наделенную естественными границами географическую область, которую в стихийном историческом процессе суждено было освоить русскому народу». В этом процессе «освоения Евразии» и оформления «евразийского государства» русские испытывали, по мнению Г. Вернадского, двоякое влияние — монгольское и византийское: «Русский народ получил два богатых исторических наследства — монгольское и византийское. Монгольское наследство — евразийское государство. Византийское наследство — православная государственность».

Всю русскую историю автор ставил в зависимость от «движения кочевых народов», от борьбы «леса и степи» и в соответствии с этим строил свою систему периодизации. Период русской истории до монголо-татарского нашествия Г. Вернадский определял как «борьбу леса со степью», второй период (с нашествия Батыя) — как «победу степи над лесом». Этот период, по мнению Г. Вернадского, имел огромное положительное значение для русских земель, так как обеспечил им условия для дальнейшего развития: «Русские княжества надолго освободились от борьбы со степью. Подчинением великому монгольскому хану (затем и «царю ордынскому», т. е. хану Золотой Орды) достигается формальное объединение русских княжеств; когда падает власть Золотой Орды, Москва оказывается в силах принять эту власть на свои плечи». В следующий период русской истории — «условно 1452–1696 гг.» — была одержана «решительная победа леса над степью».

Более поздняя работа Г. Вернадского «Опыт истории Евразии», по существу, не вносила ничего принципиально нового в систему взглядов автора на русскую историю. И в этой работе Г. Вернадский рассматривал историю России только в связи с «евразийской историей», отводил Руси роль первоначально улуса монгольской империи, а в дальнейшем — преемницы «мировой евразийской империи», оправдывал завоевания монголов, считая их носителями идеи «евразийского единства». О страшном опустошении русских земель в результате монголо-татарских завоеваний в книге вообще не говорилось (Г.В. Вернадский. Опыт истории Евразии, ч. I. «Евразийское книгоиздательство», 1934, стр. 6–15).

В книге «Монголы и Русь» (1953 г.) Г. Вернадский повторяет многие положения евразийцев по этой важной проблеме русской истории. Он полностью растворяет историю России как «субвассала» монгольской империи в истории великих и золотоордынских ханов, старается преуменьшить разрушительные последствия нашествия, дает положительную оценку влияния монголо-татарского ига на формирование русской государственности. «Организация общественных классов, которая возникла в течение монгольского периода, — пишет Г. Вернадский, — развивалась дальше и завершилась Московским государством» (G. Vernadsky. Mongols and Russia. N. Y., 1953. Подробнее см. рецензию Н.Я. Мерперта и В.Т. Пашуто. «Вопросы истории», 1955, № 8). Утверждения об определяющей роли монголо-татарского завоевания в оформлении русской государственности, преуменьшение разрушительных последствий нашествия, рассуждения о том, что русские восприняли военно-административную и политическую систему монголов, содержатся и в более поздних работах Г. Вернадского.

Активная проповедь «прогрессивности» монголо-татарских завоеваний, которая прослеживается в работах Г. Вернадского, является довольно распространенной и в зарубежной историографии. В книге английского историка Дж. Феннела «Кризис средневековой Руси. 1200–1304 гг.» (М., Прогресс», 1989) явно преуменьшаются разрушительные последствия нашествия, оно «в принципе» якобы не изменило общего хода русской истории, а причиной «кризиса» было удельное дробление русской земли.

Представление о монголо-татарском завоевании как о трагическом событии, которое привело к страшному разорению Руси и сыграло тормозящую роль в ее дальнейшем историческом развитии, стало общепризнанным в нашей исторической науке. К сожалению, в последние годы «плюрализма» и «свободы слова» начали появляться книги, вообще отрицающие само монголо-татарское нашествие на Русь и последовавшее за ним длительное и тяжкое ордынское иго. Я имею в виду работу Л.Н. Гумилева «Русь и Великая Степь» (М.; Мысль, 1989) и «Новую хронологию» А.Т. Фоменко и его соавтора Г.В. Носовского. Эта тенденция требует отдельного серьезного разговора, выходящего за пределы сюжета моей книги.

Серьезная научная критика этих концепций содержится в «Сборнике Русского исторического общества» (№ 3. М., «Русская панорама», 2000, стр. 7–197), в разделе «Антифоменко». Критика «Новой хронологии».