Русь эзотерическая - [26]

— Конечно, злые! Услышат запах супчика — а есть на ночь не положено! — отозвался Алексей, — Да и Сан Санычу на всех его походного котелка не хватит!

— Кому — не положено, а кому — очень даже хорошо идет! Я всегда так делаю: днем готовить некогда, а в ночь — долго не спится. До тех пор как раз, пока не покушаю. Ритуал у меня такой. А хватит супчика аккурат на меня с Мариной Никифоровной, — не отказывайтесь, Мерина Никифоровна, мне вас еще обратно провожать, и нужно, чтобы вы были в состоянии ноги сами переставлять, — да на тебя, Алексей, с твоими командировочными. Вот и посидим, пока все не улягутся, да суп не сварится, да о жизни поговорим. Свояк свояка видит издалека.

Первым из магнитчиков к костру подошел Анатолий.

— Вот что! — буркнул он, — Те, что у костра! Мы все завтра идём — с самого утра, в пять часов — подъем, и без завтрака, с собой сухпаёк, — на Лысую гору! Поэтому, советую быстро лечь спать! Кроме того, контактёры прямо сейчас уходят получать контакт на дольмен, где их уже ждёт Евграфий. Не мешайте сосредоточиться! Эта работа будет самая важная, отразится потом на всех! А вы — мешаете мне! — и он стал бурно шарить по палатке, расположенной неподалёку от костра, после чего вылез, наконец, наружу со спальником, свечкой и коробкой спичек.

Глава 7. Случайные попутчики

Он легко мог представить себя за пультом космического корабля-парусника, летящего в неизвестные глубины просторов космоса, среди рыцарей Круглого Стола или даже среди североамериканских индейцев. Только… Ему было очень трудно представить себя в этом, реальном, мире, взять на себя какую-то роль в его повседневных буднях. Он примерял разные маски современности — но ни одна не шла ему. Было очень трудно переживать реальность, от которой он старался всячески устраниться, пока она вновь не врывалась потоком площадной брани в уши, толчком в спину, давкой в автобусе… С детства его дразнили девчонкой и маменькиным сыночком. Хотя «маменькиным сынком» он не был никогда, почему-то всегда с трудом общаясь со своими родными и не находя у них понимания. Глубоко задумавшись, он часто мог чертить в тетради какие-то непонятные знаки или писать стихи. Мучительно-болезненное, до звона в ушах, восприятие мира мешало ему жить. Невыносимо сложно было ему порой и общаться с людьми: чужие вибрации нередко приводили его в состояние, близкое к обмороку или потере чувств, он ощущал себя беспомощным, но беспредельно чутким в растянутом, как резина, времени, отделённым от происходящего тонкой, но прочной прозрачно-ледяной коркой.

Зачастую он не знал, как ему жить дальше и зачем он родился на свет. И жизнь казалась ему слишком трудной и абсолютно безрадостной. В таких случаях «тупика» ему обычно, как и на этот раз, полагалось, как он мысленно называл подобное действие, совершить «финт ушами» — то есть, бросить всё и срочно уехать куда-нибудь, и цель поездки при этом — первое, что придёт в голову. Потому, что главным было временно вырваться из ловушки, из замкнутого круга, хоть ненадолго…

В этот раз именно таким образом он и поступил, когда сел на первую попавшуюся электричку. И вот уже за окном поплыли деревья, сады, огороды, поля… Бесконечные поля подсолнухов и кукурузы. Уже через несколько станций ему стало легче дышать, проснулся интерес к жизни. Он постепенно начал приходить в себя и полностью осознавать и воспринимать происходящее.

Через некоторое время Арей обратил внимание на одного пассажира, продвигающегося вперед по вагону. Чем-то он привлек его внимание, этот человек в ветровке и бейсбольной кепке. У него были светлые, довольно длинные волнистые волосы и такого же цвета шёлковая волнистая борода. Даже его походка отличалась неуловимой своеобразностью. За плечами у незнакомца был довольно-таки вместительный рюкзак, и он явно кого — то искал, прохаживаясь по вагону, пока не встретился глазами с Ареем. И взгляд голубых глаз незнакомца, устремленных теперь прямо на него, стал пронзительным, а лицо осветила дружеская улыбка.

— Здесь свободно? — спросил этот человек, вскоре остановившись рядом со скамьей напротив Арея, и, получив утвердительный ответ, уселся напротив.

«Волхв», — почему-то пришла в голову краткая и ёмкая характеристика. Человек, усевшийся напротив, его определённо заинтересовал.

«Волхв», между тем, достал из холщовой сумки, перекинутой через плечо, простую картонную папку с завязочками и стал их развязывать, медленно, глянув при этом на попутчика загадочно. Из папки неожиданно прямо под ноги Арея выпал какой-то листок бумаги, и он быстро поднял его, чтобы подать незнакомцу. Перевернув его, он заметил странный рисунок и задержался на нем взглядом. Затем протянул его сидящему напротив «волхву».

— Это — мандала, — тихо пояснил ему незнакомец, наклонившись вперед, поближе к Арею и протянутому им листку, — Она очень сильная. Её принимала одна очень хорошая девушка. Чистый контакт! Взгляни, если хочешь.

Арей приблизил поднятый листок к себе и повнимательней вгляделся в мандалу.

— Чтобы лучше почувствовать, как она работает, ты можешь просканировать её кончиками пальцев, — продолжал незнакомец. И произнес это так, будто предлагал своему закадычному другу попробовать только что испеченный и вынутый из духовки пирог.