Русь. Другая история - [11]
Предлагается следующая версия прочтения знаков. Буквы GI являются первыми буквами слов glory imperious, что означает «владеющий славой». Имя Рюрика восходит к скандинавскому прототипу Нroerekr, который имеет аналогичное прочтение. В целом в срединном знаке имеются буквы GRIO (S), что читается как «Григорий — покровитель европейских рыцарей» (Gregarious). В монограммах при повторении букв вписывается одна буква, которая может читаться дважды. Это подтверждает монограмма папы Григория VI. где есть буквы GREO (Gregarious). Такое духовное имя получил Рюрик при крещении в 825 г. в королевском дворце Людовика Благочестивого в Ингельгейме, когда он вместе с Харольдом Клаком и его сыном прибыл из Дании для обряда крещения.
Важный момент для всех историков: первые русинские колонисты Рюрика (а если король христианин, то и его дружина, надо полагать, тоже), приехавшие в языческие земли балтов, готов и финнов, были христианами! Стало быть, и Полоцк, упоминающийся впервые под 862 г. в связи с приходом Рюрика (хотя археологи обнаружили куда как более древние слои города), тоже строили христиане! Тогда возможно, что Полоцк никогда не был языческим городом и его не приходилось крестить, как, к примеру, Киев или другие русские города?
О том, что Полоцк был крещен раньше Киева как минимум на два-три года, рассказывают и три исландские саги, в том числе и сага об Олафе Трюгвассоне. В 985 г. в Константинополе исландский викинг-христианин Торвальд Кодранссон получил от Императора Василия Второго грамоту «полномочного представителя Византии в русских городах Восточной Балтики». В первую очередь под этими городами подразумевались Полоцк, Новгород и Псков, чьи князья должны были подчиниться уполномоченному Константинополем Торвальду. А раз они должны были выполнять его приказы, значит, в этих юродах управляли христиане, иначе бы Торвальда осмеяли и прогнали, как с ним и случилось в родной Исландии, где попытка внедрения христианства в 981 г. обернулась кровавым исходом и бегством Торвальда с острова.
В 986 г. Торвальд приезжает в Полоцк и строит здесь церковь. На этот раз его церковь не спалили, над самим Торвальдом никто не смеялся, как на его родине, откуда Кодранссон уехал, пообещав никогда больше не возвращаться. В Полоцке инициативы исландского миссионера принимаются, похоже, вполне нормально. Саги не сообщают о сопротивлении крещению полоцких жителей, что наводит на мысль, что монастырь Святого Яна, построенный Торвальдом, был возведен уже на христианской земле. Скорее всего, Торвальд не впервые строил церковь и монастырь, а восстанавливал Полоцк после его разрушения Владимиром в 980 г., когда Владимир с наемным войском напал на Полоцк и женился на Рогнеде, убив ее отца Рогволода и братьев.
Торвальд жил в Полоцке вполне спокойно как минимум пятнадцать лет и умер около 1000 г., года, когда тинг (собрание, аналог будущего парламента) в его родной Исландии принял-таки крещение от Олафа Трюгвассона, давнишнего друга Торвальда, крестившегося... в Полоцке! Именно Полоцк стал тем русским городом, откуда вернулся на родину знаменитый король Норвегии Олаф, сын Трюгвы. После встречи и знакомства с Торвальдом Трюгвассон окончательно принял решие крестить всех норвежцев.
Из скандинавских саг узнаем, что когда в 1050 г. Полоцк посетил викинг Бранд, то полоцкий монастырь носил уже имя Торвальда. Этот человек стал великим святым для полочан. В городе жили не только русифицированные балты, но и скандинавы, а женщины из рода полоцкой знати становились женами, например, датского короля Вальдемара Великого Первого, шведских королей, новгородского князя Александра Ярославовича Невского.
Всем этим объясняется обособленность Полоцка от Киева и его нежелание зависеть от «матери городов русских» — Полоцк не хотел преклонять колени перед городом, крестившимся после него. Полоцк был присоединен к Киевской Руси лишь путем захвата Владимиром Святославовичем (970-й или 980-й год) за восемь лет до того, как он сам крестил Киев и Русь. Значит, Полоцк лишь восемь лет входил в состав языческой Киевской Руси и его христианская религия уж точно не успела никуда исчезнуть под давлением язычников.
В пользу этого говорит и тот факт, что в Полоцк съезжаются почти все короли Скандинавии, чтобы скрепить свои связи с городом династическими браками. Московские князья XIII-XIV вв. посешают Полоцкую Софию. Таким образом, Полоцк являлся столицей целой епархии, имея на то документ от Константинополя, главного православного города мира.
Почему-то российские, как и советские и царские историки, делали очень многое, чтобы задвинуть варяг с первого на второй план. Наверное, их, как и русских православных священников, очень уж раздражало то, что первые русские христиане, как правило, были норманнами: Феодор и Иоанн — варяги-христиане, погибшие согласно летописи в 983 г. в Киеве от рук язычников за свою веру, Аскольд и Дир — первые киевские варяжские князья, крестившиеся в Константинополе, Рюрик — датский христианин, Торвальд — первый известный полоцкий христианин и истинный святой-покровитель этого города.
Книга «Тропою волка» продолжает роман-эпопею М. Голденкова «Пан Кмитич», начатую в книге «Огненный всадник». Во второй половине 1650-х годов на огромном просторе от балтийских берегов до черноморской выпаленной степи, от вавельского замка до малородных смоленских подзолков унесло апокалипсическим половодьем страшной для Беларуси войны половину населения. Кое-где больше.«На сотнях тысяч квадратных верст по стреле от Полоцка до Полесья вымыло людской посев до пятой части в остатке. Миллионы исчезли — жили-были, худо ли, хорошо ли плыли по течениям короткого людского века, и вдруг в три, пять лет пуста стала от них земная поверхность — как постигнуть?..» — в ужасе вопрошал в 1986 году советский писатель Константин Тарасов, впервые познакомившись с секретными, все еще (!!!), статистическими данными о войне Московии и Речи Посполитой 1654–1667 годов.В книге «Тропою волка» продолжаются злоключения оршанского, минского, гродненского и смоленского князя Самуэля Кмитича, страстно борющегося и за свободу своей родины, и за свою любовь…
Михаил Голденков представляет первый роман трилогии о войне 1654–1667 годов между Московским княжеством и Речью Посполитой. То был краеугольный камень истории, ее трагичный и славный момент.То было время противоречий. За кого воевать?За польского ли короля против шведского?За шведского ли короля против польского?Против московского царя или с московским царем против своей же Родины?Это первый художественный роман русскоязычной литературы о трагичной войне в истории Беларуси, войне 1654–1667 годов. Книга наиболее приближена к реальной истории, ибо не исключает, а напротив, отражает все составляющие в ходе тех драматических событий нашего прошлого.
Книга «Схватка» завершает трилогию, которую автор назвал «Пан Кмитич», состоящую из трех книг: «Огненный всадник», «Тропою волка» и «Схватка».Что касается фактов исторических, то единственное искажение, к которому прибегает автор — это сжатие времени, ибо даже в трех пухлых книгах не описать все значимые события тех огненных тринадцати лет ужасной войны. В романе также достаточно близко к правде отображен колоритный мир простых людей XVII века, их верования и традиции.Иллюстрации М. А. Голденкова.
Эта книга завершает серию приключений оршанского князя пана Самуэля Кмитича и его близких друзей — Михала и Богуслава Радзивиллов, Яна Собесского, — начатых в книге «Огненный всадник» и продолженных в «Тропою волка» и «Схватка».Закончилась одиссея князя, жившего на изломе двух эпох в истории белорусского государства: его золотого века и низвержения этого века в небытие, из которого страна выбирается и по сей день. Как верно писал белорусский поэт Владислав Сырокомля: «Вместе с оплаканными временами Яна Казимира кончается счастливая жизнь наших городов».
Информация, изложенная в этой книге, не представляет никакой тайны. Однако по исторически сложившимся причинам ее не принято широко обсуждать и исследовать. Автор считает это большой ошибкой, потому что искажение исторической информации рождает лишь встречное искажение и тормозит процесс либеральных преобразований в обществе.Именно имперское искажение истории рождает экстремистские течения. Объективный же анализ истории и есть путь к народному согласию.
Эта увлекательная и полезная книга предназначена, в первую очередь, учащимся, студентам, преподавателям, всем, кто намерен расширить свои знания английского языка. Своеобразная манера изложения, богатый иллюстративный материал, подробный словарь идиом, слэнга и крылатых выражений позволяет отнести её к наиболее оригинальным в ряду изданий об эволюции разговорной речи современной англоязычной Америки.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Михаил Евграфович Салтыков (Н. Щедрин) известен сегодняшним читателям главным образом как автор нескольких хрестоматийных сказок, но это далеко не лучшее из того, что он написал. Писатель колоссального масштаба, наделенный «сумасшедше-юмористической фантазией», Салтыков обнажал суть явлений и показывал жизнь с неожиданной стороны. Не случайно для своих современников он стал «властителем дум», одним из тех, кому верили, чье слово будоражило умы, чей горький смех вызывал отклик и сочувствие. Опубликованные в этой книге тексты – эпистолярные фрагменты из «мушкетерских» посланий самого писателя, малоизвестные воспоминания современников о нем, прозаические и стихотворные отклики на его смерть – дают представление о Салтыкове не только как о гениальном художнике, общественно значимой личности, но и как о частном человеке.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
Борис Владимирович Марбанов — ученый-историк, автор многих научных и публицистических работ, в которых исследуется и разоблачается антисоветская деятельность ЦРУ США и других шпионско-диверсионных служб империалистических государств. В этой книге разоблачаются операции психологической войны и идеологические диверсии, которые осуществляют в Афганистане шпионские службы Соединенных Штатов Америки и находящаяся у них на содержании антисоветская эмигрантская организация — Народно-трудовой союз российских солидаристов (НТС).