Рус Четвертый - Этруск - [95]

— Говорю же, Карлант, Эрлан, — в который раз вздыхал Рус, — вернусь послезавтра в это же место. Амулет астральной связи у меня, — постучал себя по груди, — свяжемся, Карлант.

Тот самый амулет, Отиговский. Под руководством Эрлана добавил в него «образ» Карлантовского «телефона». Кстати, магистр с интересом слушал редкие рассказы Руса и говорил, что у них в Эолгуле все спокойно.

Сказать, что эти двое этрусков были недовольны — погрешить против истины. Они были вне себя и еле сдерживались.

— Я же предупреждал тебя, Эрлан, еще по пути в Этрусию!

— А еще ты говорил, что желтое пятно — «тропа» на небольшое расстояние! — возмущался главный телохранитель, — и ты ни вчера, ни позавчера не заикался о приходе в Анектию, до которой отсюда всего два перехода. Мы надеялись…

— Что я нарушу обещание? — жестко перебил его Рус.

— Не переживай, Эрлан, — добавил Леон, — завтра свадьба, а на следующий день мы здесь. Обещаю! Карлант, не кусай губы, — бывший воспитатель, ругнувшись, перестал. Зауважали они Леона.

В вотчине Гардарина, того молодого майора, который оскорбил Руса, встретились с хозяином. Он демонстративно презрительно поклонился «принцу», позвал своих вассалов. Рус толкнул речь, а вечером, как обычно, состоялось застолье с этими самыми вассалами.

Сам «принц» постарался забыть о том оскорбительном выкрике. Приходилось и не таких молодцов встречать да обламывать и не с руки теперь, не по чину. Но уж больно пыжился этот молокосос, поэтому незаметно подмигнул Леону, который давно зубами скрипел.

— Майор Гардарин, ты умел неуважение к моему другу, принцу Русу, — сказал, поднимаясь из-за стола.

— С варварами, не имеющими ни капли архейской крови, я не разговариваю, — презрительно выдавил майор, не думая отрывать свой зад от лавки.

— Ты, щенок! — возмутился Леон, но его остановил Рус.

— Леон, протяни мне руку.

Два взмаха кинжалом и на запястьях принца и безродного гладиатора появились царапины. Выступила кровь и Рус прижал свою ранку к Леоновской. За столом все ахнули.

— Теперь у него есть капля архейской крови, — бесстрастно произнес Рус, отпуская руку.

Леон не ахал, но и он удивился. «Действительно… так просто… раз, и я архей… никогда не мечтал…», — и это правда. Не думал Леон об архействе.

Над притихшим столом летали тихие шепотки. Если бы «принц» мог их расслышать, то понял бы, что повторил один из первых актов «Божественного Завещания» — «обретение соратников». Более никто не смел повторять этот жест, ибо Бог предупреждал: «Умножайте кровь мою через женщин своих, а кровью меняться — постыдно. Обменяетесь в бою — я возрадуюсь, но специально ранить себя не позволяю: то унижение воинской воли, а посему — накажу». И наказывал. Об этом тоже писалось в «завещаниях»: «И падали рядом друзья и сгорали. И долго кружило красное небо, Духами подвывая. Зорко следит могучий Френом за исполнением воли своей…».

Принц — архей. Не только со слов Верховного жреца, которые передал юный майор, но и он сам недавно показывал склонность к Призыву. С другой стороны уверенность в истинности «Божественного Завещания» воспитывалась с малолетства, но тогда… бояре (благородных вассалов, наделенных землей и принявших присягу на верность сюзерену можно назвать этим словом) живо обсуждали случай, удивлялись и поражались. Не знали в чем сомневаться — в священной книге или в архействе принца? Решили здраво: хитрый трюк, их кровь не смешалась. Но это не отменят факта возникновения нового архея. Все же принц позволил себе нарушение «Божественного Завещания», а не тот же майор — большая разница!

Жаль за столом не оказалось ни одного жреца, он непременно заподозрил бы Руса в так сказать «прямом» происхождении. А может и к лучшему, что не оказалось. Запрет нарушен, а наказание не последовало. Рус и Леон даже не почувствовали ничего необычного. Единственно, царапины затянулись на удивление быстро.

Гардарин и бледнел, и краснел, но поднялся быстро, всего через несколько ударов сердца после свершения акта «обретения архейства».

— Перед принцем я извинюсь, но за «щенка» я тебя, новый архей, — сколько желчи в этих словах! — вызываю на бой. Немедленно.

Что Русу понравилось в Этрусках, так это не «психованность», как он думал раньше, а воинственность, возведенная почти до абсолюта, но при этом с головой. На особ царских кровей, кроме как по крайней необходимости, не покушались, с друзьями просто старались не ссориться, но уж если бой, то никто не отговаривал, даже жены. Условия не уточнялись — как есть, так есть.

Карлант поморщился, но остановить не пытался. На Леона по большому счету плевать, а если убьют племянника влиятельного и злопамятного Яроланта? Но это вряд ли. Майор хоть и молод, но очень ловок и с мечом и с Духами. У новоиспеченного архея — не мага нет шансов.

«Подожди, кажется, шансы есть…», — думал он, следя за боем, — «ты извини, Яролант, но я болею против твоего племянника…», — старого воспитателя заполнил азарт. Да пошла она, вся политика к Аргосту!

Габаритам противники совпадали. Оружие у обоих одинаковое — полуторники. У Леона Знак в мече явно мощнее, но у Гардарина — Духи. Пока он их придерживал, наслаждался фехтованием. Уверенно атаковал с разных дистанций, финтил, крутился вокруг варвара. Тот наоборот отвечал скупо, почти не шевелясь. Совершенно разная техника! Этим бой захватил знатоков воинских искусств, коими являлись все зрители. Вскоре майор стал уставать, движения замедлились. Вот он шанс! Атакуй, пока Гардарин не рассвирепел и не пустил Духов! Атакуй, дурак, пока есть возможность! Но Леон стоял как скала и ждал. «Чего ждет!?», — возмущение висело в воздухе, и его услышал… Гардарин.