Рус Четвертый - Этруск - [88]

— Ничего, Эрлан, я никого из семьи не помню. А ты сам, так ли прост? Когда ты написал письмо обо мне? Я еще не давал согласия, — Рус заставил груссита поклясться в отсутствии злого умысла и тот сделал это охотно.

Эрлан открыто улыбнулся:

— Тогда я думал, что тебя можно увезти силой.

— Тут ты ошибся, могучий этруск, — в разговор встрял успокоившийся Леон, — мы все в нем ошибались. И он не хитрый, он умный. Это разные вещи.

— Я сейчас покраснею, Леончик! — жеманно произнес Рус и обстановка окончательно разрядилась.

— Да, принц, хочу предупредить. С этим обещанием ты осложнил себе жизнь.

— В смысле? — удивился «принц».

— Да потому что тебя непременно постараются женить. После победы, конечно, и будут хорошие варианты.

— Знаешь что, Эрлан. Я не женился бы ни на ком, кроме Гелинии в любом случае, обещание здесь совершенно ни при чем.

— Давайте спать, — остановил разговор Леон, — развели тут женюсь — не женюсь. Как на таком холоде жениться?

Надо же — пошутил! В кое-то веки! Эрлан улыбнулся, а Рус, зная слабое чувство юмора друга, расхохотался.

Зря Леон переживал. На войлочной, странным образом не намокающей подстилке, под легчайшим пуховым одеялом, да еще и в теплой одежде спалось даже жарко. А трава за ночь заиндевела — зима дышала в затылок.

Рус проснулся ночью и вдруг понял истинную причину своего согласия на эту авантюру с престолом. Его заманили слухи об этрусках, напоминающих былинных богатырей и Эрлан только подтвердил этот образ. Вдобавок длительная усобица, напомнившая историю древней Руси. Возможно, даже наверняка он ошибался, но хотел оказаться в чем-то родном. Все-таки скучал по Земле. А природа? Один в один — Россия, не изгаженная цивилизацией. Точно описал Эрлан. Теперь с удовольствием дышал морозным воздухом, ловил родные запахи хвойного леса и чувствовал себя вернувшимся в отчий дом. Но только погостить… наверное.

Место встречи верхушки партии грусситов поразило Руса в самое сердце.

Большой сказочный терем. Три башенки, переходы, надворные постройки под общей крышей, высокое парадное крыльцо, ступеньки которого устилал красный ковер. Стены сложены из толстых бревен, острые покатые крыши обшиты медными листами, наличники, коньки, ставни, столбы и другие доски парадного подъезда покрывала искусная резьба. Точь-в-точь рисунок теремка из детской книжки.

Вид теремка потянул Руса в сказку. Он показался таким нереальным, что захотелось послюнить палец и потереть этот яркий рисунок. Только живые дымки из кирпичных труб спасли сухость пальца, вернули парня с небес на землю, ткнули носом в жестокую действительность. Завтра с утра здесь начнется «Совет в Филях». На роль Кутузова, по словам Эрлана, назначат его. Но сейчас вечер и подсвеченный закатным солнцем терем смотрелся особенно сказочно. Возможно, днем Рус бы так не поразился.

«Здесь должна быть баня», — уверенно подумал «принц» и угадал.

Две высокие грудастые девки так отхлестали его дубовыми вениками, что ни о каком «продолжении банкета» он и думать не смог. Но это и не предусмотрено, Эрлан предупредил.

В большой светлице собралась толпа бояр. Простите, князей и майоров, но они так важно восседали на лавках, что создавали впечатление боярской думы из фильма «Иван Грозный», конечно, если не принимать во внимание внешний вид. Без головных уборов, безбородые — безусые, длинноволосые мужи в суконных штанах серо-зеленого цвета, в черно-коричневых сапогах, в разноцветных безрукавках с вышитым орнаментом вальяжно переговаривались между собой. Большинство — крепкие мужчины, в самом «государевом» возрасте, но встречались и юнцы, не знавшие бритвы, и один совсем седой старик. Строгая надменная женщина в длиннополом платье держалась особняком, так же как и жрец в добротной хламиде с капюшоном и посохом. Всего народу Рус насчитал тридцать один человек, включая себя, Эрлана и Карланта, в имении которого и собралось это собрание.

За вчерашний вечер и сегодняшнее утро хозяин не успел разъяснить весь расклад, да из того, что он говорил, Рус понимал со срединки на половинку. Да чего там — ничего не понял, кроме осознания «судьбоносности» совета. Зато встретил Карлант тепло. Поверил сразу, как только увидел и чуть не прослезился.

— Вылитый Грусс! Неужели это ты, мой любимец!? Помнишь дядю Карланта? Да, Эрлан, ты прав. Рост — несомненное влияние Силы Геи, — они оба возвышались над Русом на целую голову, над Леоном на ладонь, — но я не замечал у тебя, мальчик мой, склонности к Силе Геи. Слабая тяга к Призыву была…

— Вот она-то на землях Геи и сменилась на Её влияние, — уверенно сказал Эрлан, — но не полностью. Принц, призови, пожалуйста.

Рус, пожав плечами, попросил Духов покрутиться вокруг себя и снова уйти в расслоение. Не хватало еще, чтобы приняли за одержимого.

— Невероятно! — воскликнул Карлант, — ты заметил колебание Силы Френома? — обратился к Эрлану, — я — нет.

Эрлан, гордо улыбаясь — словно это его заслуга, согласно кивнул.

— Это… это… прямое влияние Бога, как у Верховных жрецов! — в очередной раз поразился бывший воспитатель и бросился обнимать любимого воспитанника, которого давно похоронил. Далее пожурил Руса за незнание языка «как же ты мог, ты тогда уже говорил как взрослый. А какие суждения выдавал! Не помнишь? Жаль. Вспоминай Рус, вспоминай. Надо вспомнить…», расспросил, где жил все это время, кто воспитывал и тому подобное, пока Рус, устав сочинять и уклоняться, не выдал: