Рус Четвертый - Этруск - [113]

— Это типа ориентация по звездам? — догадался Рус, присаживаясь на бывшую сосну, принизанную непонятными, но очень красивыми зелеными узорами, — а деревце не жалко?

В ответ — тишина. Арон с Тиграном чертили посохами угловатые знаки — руны вокруг свежее выкопанной ямы, начинающейся от пня. Дно и стенки углубления покрывал неизвестный материал, отдаленно напоминающий золото, а корни пня были тщательно срезаны, дабы не нарушать идеальный круг объемистой, литров на сто чаши. Именно так определил Рус назначения ямы, похожей на чашу посвящения Гее.

— Это что, типа надо заполнить эту штуковину какой-то бякой? Надеюсь, не моей кровью, у меня столько не будет, — он продолжал доставать работающих эльфов. Так ему становилось легче.

В этот раз Тигран соизволил ответить:

— Не мешай, пожалуйста, скоро сам увидишь. У нас все с собой, забыл о «мешке» в расслоении? — сейчас у обоих нелюдей, одетых в свои обычные длинные легкие хламиды, в руках имелись только испещренные рунами шесты со встроенными узорами: зелеными у Арона и серыми у Тиграна.

— Да помню я, — забурчал Рус, — как вы только не мерзнете. Одно слово — нелюди, — «Аватар» бурчал от раздражения. Эльлэдан тоже умел управлять внутренними энергиями на уровне людских магистров.

— Слышь, Тигран, а ты в свой «мешок» сколько можешь засунуть? — молчание, — А откуда вы всё о людях знаете? — снова без ответа.

Молодой разведчик слышал, что Старейшины наблюдают за внешним миром, используя древнее «Око Всеведенья», которые обнаружились в пятнах. Боги, забросив наглых сектантов во враждебный мир, вернули всем кланам их святыни. «Утешьтесь», — словно говорили оба Пропавших Бога, — «подумайте о своей судьбе, угомонитесь и тогда, возможно…». Не угомонились. А может, не это имелось в виду, а наоборот — «Ищите!», иначе, зачем прислали Аватара?

Конкретно о Русе Эльлэдан не знал, но идея тварного воплощения хотя бы одного Бога висела в воздухе раздуваемая жрецами: «Это испытание ниспосланное Пропавшим. Как только мы его пройдем, не сдадимся — он пошлет Аватара», — утверждали они. Что будет дальше, молодой каган не ведал. Он больше думал о любимой юной жене Илдис, о её страданиях от бесплодности и мечтал о смерти какого-либо старого кагана, а лучше о скорейшем «жертвенном испытании», сражении с кланом Заря-в-утренней-росе-на-Юном-Листочке. Именно одним словом — любили братья-альганы старые длинные названия.

Сам Эльлэдан родился после подобного «испытания». Кем он был ранее — не помнил и не вспомнит никогда. Такова цена за перерождение. Тогда, двести лет назад подобные «жертвы» проводились довольно часто и люди тогда активно воевали, тоже освобождали души каганов для перерождения. Потом Старейшины спохватились — кланы заполнились «несмышленышами» и «жертвенные испытания» стали проводиться все реже. Эльлэдан искренне жалел об этом.

— Все, — наконец, произнес Арон, — Тирон, ты первый.

С посоха Тиграна сорвался яркий серый луч (невозможно представить «серую яркость», но это так) и контуры многоугольника окрасились серым цветом. Тут же сорвался Ароновский зеленый луч и линии превратились в бледно-зеленые. Вскоре так же окрасились руны.

Рус отметил, что несмотря на различия в цвете, Силу ощутил одну — свою, «родную» из каганского пятна. Еле удержался, чтобы не поиграть с ней.

«А чему удивляться, я давно знал, что все пятна их одного, моего Мира. Это они сами себе мозги запудрили разными векторами, да направлениями».

Был в корне не прав. Для него, посвященному всему альгано-каганскому Миру различия в потоках совершенно не принципиальны, а самим жителям — очень даже принципиальны. Все эльфы наполовину состояли из Силы, не могли существовать без неё и не терпели «противоположного хода» этой толи энергии, толи самой божественной сущности.

— У нас еще есть три статера, — сказал Арон, повернувшись к Русу, — и мы с удовольствием удовлетворим твое любопытство. Насколько успеем, — говорил невозмутимо, как робот. А где обещанное удовольствие?

— Тогда не тяни! — любопытство перевесило нарастающее чувство потери. «Скоро… быстрее бы, чего душу мотают!», — мысли точно как перед садистом — стоматологом, медленно подносящем щипцы к больному зубу.

— В каждом клане есть «Око Всеведенья» — считавшийся пропавшим древний артефакт. Мы быстро освоили их. Он наблюдает за миром посредством животных. Не удивляйся. Читает их мысли, видит их глазами, обоняет носами, слышит их ушами и влияет на них. Особо ценные для него — единороги, очень умные животные. Первым делом мы настроили всех животных, обладающей хоть толикой разума на чужаков. Они стали нашими лучшими стражами. Вы, люди наглые и жадные создания.

— А почему не настроили зверей вне пятен? — поинтересовался Рус, мысленно согласившись с «наглыми и жадными», — и, кстати, единороги и борки не бросаются на людей даже в пятнах.

— Единороги и борки наши давние спутники, они слишком умны для «Ока» или древние специально исключили воздействие на них, я не знаю. Зато на людских землях эти создания — самые лучшие наблюдатели, а что касается других, то артефакт не управляет инстинктами животных чужого мира, но слышит и видит.