Румо и чудеса в темноте. Книга II - [26]
Если он хотел узнать о смерти всё, совершенно всё, то ему требовалось время. Речь шла не о его собственном времени, его у генерала было предостаточно, он же был бессмертен, нет, речь шла об ужасно коротком отрезке времени, в который умирали его жертвы. Когда начинался процесс умирания, то его уж нельзя было остановить или контролировать. И это каждый раз огорчало генерала. Только что он управлял жизнью и умиранием, но вдруг какая-то другая, более сильная инстанция перенимала контроль и начинала диктовать правила игры. С каким же удовольствием растянул бы он процесс умирания, на дни, недели, месяцы!
Но судьба привела генерала Тиктака в Гел, и этот город зла приготовил ответ на самый мучительный вопрос генерала – как может он ещё лучше убивать. Возможно это прозвучит странно: ответом на этот вопрос была любовь.
Медная дева
Все совершают опасную ошибку, недооценивая зло, говоря, что оно не может любить. Уметь любить это не привилегия добра, а, вероятно, единственное, что связывает добро со злом. И то, когда наступает любовь, часто зависит лишь только от определённого времени и определённого места. В случае генерала Тиктака этим местом оказалась мастерская оружейной кузницы в Геле, изготавливавшая также орудия пыток.
Он пришёл туда в поисках новых игрушек, которые можно было вмонтировать в своё тело. Кузнец разложил для него все новинки на большом столе, среди них клещи для пыток с алмазными зубцами и позолоченную зазубренную пластинку, которую можно было метать, как сюрикен.
Тиктак рассмотрел клещи. Они были такими эффективными, что с их помощью можно было бы разобрать на куски медного парня, да что парня, да, даже его самого, если обладать достаточной силой. Он взвесил в руке позолоченую пластинку, с помощью которой можно было перерубить противника, как дерево. Оба оружия были очень опасны.
Но Тиктак был в таком мрачном настроении, что ничто не могло его восхитить. Он не хотел, что бы ему что-либо навязывали, он хотел спокойно, в одиночку побродить по мастерской. Он заглядывал в каждый угол, пока кузнец не завёл его в большую, тёмную комнату, которую он называл кладбищем жестянок. Тиктак приказал зажечь факел и когда его пламя осветило кучи хлама, что-то в дальнем углу комнаты привлекло внимание генерала. Это было похоже на саркофаг. Тиктак очень интересовался гробами, и саркофаги он считал гробами более высокого уровня искусства. Он направился в тот угол, а кузнец с факелом последовал за ним. Чем глубже они пробирались сквозь металлический мусор, тем сильнее росло возбуждение Тиктака. Нет, это не было саркофагом. Он подумал, что знает, что это: что-то, о чём он много раз слышал, но ещё никогда не видел. Он не верил, что кто-то мог оставить такую ценность просто так ржаветь. Он будто нашёл посреди мусорной свалки огромный алмаз. Он нашёл настоящую Медную деву.
Медная дева – это инструмент для пыток. Снаружи экземпляр, перед которым стоял генерал Тиктак, своими мёртвыми глазницами и широко раскрытым ртом напоминал доспехи и одновременно привидение, испытывающее вечные муки. Рот медной девы был сделан из грубого, серого свинца, но все остальные детали и гайки были медными. Передняя часть медной девы открывалась как двухстворчатый шкаф. Внутри она была пуста, это пространство было достаточно большим, чтобы вместить крупное тело. На внутренней стороне дверей были прикреплены десятки тонких длинных игл и, как с восторгом заметил генерал Тиктак, медных кинжалов. Вкладываешь осуждённого в медную деву, закрываешь двери, и кинжалы протыкают его тело с ног до головы. Для этого, собственно говоря, и была предназначена медная дева, сообщил генералу со знанием дела кузнец. Её задачей было продырявливание тела жертвы наиболее искусным образом. Разница между убийством и пыткой заключалась лишь в том, с какой скоростью закрывалась дверь. Он также добавил, что эта медная дева унесла столько жизней, что их невозможно сосчитать. Шарниры ужасно скрипят, между делом добавил он, а кинжалы со временем покрылись толстой коркой засохшей крови и выглядели не так привлекательно. И он хочет вскоре расплавить эту медную деву.
За такое неслыханное неуважение генерал Тиктак тут же убил кузнеца. Он приставил к его затылку палец и выпустил медную иглу, пробив дыру в мозгу бедняги. Труп упал к ногам медной девы, туда, где, по мнению генерала Тиктака, и было ему место. Как он только посмел так её унизить? Назвать её в присутствии Тиктака старой и уродливой? Тиктак с удовольствием рассматривал медную деву. Столько всего она в себе скрывала: она была созданием, умеющим изысканно и мучительно убивать. Так же, как и он, дева была почти полностью сделана из меди. Они будут расти вместе. Они будут вместе убивать.
Генерал Тиктак закричал так, что кузница завибрировала. Он впервые в жизни влюбился.
Больше смерти!
После того, как по приказу генерала Тиктака медная дева была перенесена в камеру пыток в его башне, он заставил свою прислугу вынести из камеры все остальные орудия пытки. Дыбу – вон! Гарроту – вон! Стул с шипами – вон! Своим присутствием они только оскорбляли деву. Никогда больше ему не придётся обращаться к таким примитивным инструментам. Затем самолично он почистил и починил деву. После этого он смыл кровь с кинжалов. Чья была эта кровь? Как сильно они мучались? Как долго? И сколько их было? Кто пытал с её помощью? Тиктак поборол нарастающую ревность и начал полировать медь специальной пастой. Как красиво она снова блестела! Он смазал маслом шарниры и отполировал остальные детали. Он закрутил все гайки и осмотрел своё сокровище. Медная дева выглядело совершенно новой.
