Рулевой - [32]

— Вы хотели сказать «живым»? — предположил Брим. — И если уж, на то пошло, что случилось с вами самими?

— А… — отмахнулся Барбюс. — Этим засранцам из Лиги почему-то не понравилось то, что с лейтенантом Урсисом случился припадок у них в коридоре — ну, катание по палубе там, и все такое.

— Да и ты не сплоховал, друг Барбюс, — довольно ухмыльнулся Урсис. — Как говорят на родных планетах, когда Хагсдоффы раскачивают скалы, умные медведи переносят свои снежные хижины в тень, а? — Он ткнул старшину локтем под ребра.

— О! А… так точно, сэр, — ответил вконец смешавшийся Барбюс. — Хагсдоффы.

— Вы оба отличились на славу, — улыбнулся Брим. — Даже при том, что вы: меня чуть не угробили.

— Вы молодец, лейтенант, — повторил Барбюс. — Если б не вы, мы бы все давно уже вкалывали круглые сутки на каком-нибудь плавильном заводе Альтнаггина.

— Не все, — поправил его Урсис с мрачной усмешкой.

— Я слышал, — сказал Брим. — Вот ублюдки…

— Эй вы, двое, — вмешался Флинн. — Время идет. Вы что, сюда просто трепаться пришли?

— Ах, да, — спохватился Урсис, теперь уже совершенно серьезно. — Настанет день, Вилф Брим, когда я как следует отблагодарю тебя за то, что ты сделал для нас. Не сейчас. Но я хочу, чтобы ты знал: твоя храбрость станет легендой, даже у меня на родине. — Он покачал головой, как бы вспоминая что-то далекое. — Ладно. — Он повернулся к Барбюсу. — Ты его нашел, ты и вручай ему.

Барбюс снова покраснел, но посмотрел Бриму в глаза.

— Э-э… я, видите ли, подхватил это по дороге с корвета, — сказал он, вкладывая в правую руку Брима здоровенный магазинный бластер. — Оно, конечно, вы можете попробовать вернуть это лейтенанту Урсису, да только он навряд ли согласится взять его назад.

— Мы решили, что он должен принадлежать тебе, — вмешался Урсис. — Им владел мой дед — медведь великий во всех отношениях. Ты окажешь ему честь — мир его праху.

Брим удивленно открыл рот.

— Я клянусь Вселенной, Ник — вскричал он — Я не могу принять его.

— Пардон, — перебил его Флинн — Если вы тут собрались спорить, этим двоим придется уйти, впрочем, им так и так пора вон.

Брим покорно кивнул, на глаза его от волнения навернулись слезы.

— Спасибо, — с трудом выдавил он из себя. Не Бог весть как изящно, но что поделать, если в голову ему не шло больше ничего?

— Я рад сделать тебе такой подарок, дружище Брим, — с улыбкой произнес Урсис. — И прежде чем этот грубиян в белом халате выставит нас отсюда, у меня есть для тебя еще кое-что — между прочим, от известного тебе Боспора П. Голсуорси.

— Голсуорси? — не веря своим ушам, переспросил Брим.

— От него самого, — подтвердил Урсис. — Как твой непосредственный командир, он хранил все послания, пришедшие в твой адрес с тех пор, как ты отправился на это безнадежное предприятие.

— Правда? — удивился Брим. — Но мне никто и никогда не присылал ничего, кроме счетов.

— Вот уж не припомню, чтобы мне Голсуорси хоть когда-нибудь передавал что-то подобное, — заявил Урсис с хитрым огоньком в единственном не закрытом бинтами глазу.

— Что бы это могло быть? — совершенно искренне недоумевал Брим. Медведь расхохотался.

— Вот, — сказал он, протягивая Бриму маленькую пластиковую карточку. — Копия персонального послания с Гиммас-Хефдона. Мне почему-то показалось, что ты захочешь прочитать это прямо сейчас.

— Это мне? Но я ведь не знаю никого с Гиммас-Хефдона. Я ведь там и двух суток не провел перед…

— Гм… — ответил медведь. — Ну что ж, возможно, это и ошибка. Хотя лично я так не думаю. Ты хоть прочитай.

Нахмурясь, Брим взял карточку, повернул ее к свету — и сердце его отчаянно подпрыгнуло. На крошечном кусочке пластика темнели четыре строчки, вышедшие когда-то из-под пера Сент-Иеремита. Простые слова, пережившие столетия.

Брим часто читал их:

Сияет между звезд мой свет,

Копье блестит как кровь,

Мне в поединке равных нет

Мне силы даст любовь.

Еще одна строка завершала послание:

«Поздравляю, Вилф Брим».

И простая подпись:

«Марго Эффервик».

Глава 4

Прошло больше двух недель стандартного времени прежде чем ослабевшее тело Брима свыклось с новыми своими частями, но в конце концов настал день, когда Флинн выписал его из лазарета «Свирепого» — строго-настрого приказав беречь себя до тех пор, пока силы не восстановятся окончательно. Спустя несколько циклов после того, как он с благодарностью пожал руку доктора, он наконец сидел в своей маленькой каюте на краю койки и набирал на клавиатуре код корабельной системы связи. Он трижды просмотрел скудный список почты, пришедшей на его имя: всего-навсего восемь посланий, из них только одно с кодом «Эффервик@Гиммас».

Он немедленно вызвал его на дисплей, заполнившийся распущенными золотыми кудрями и такой знакомой улыбкой с нахмуренными бровями. Марго! Он зачарованно смотрел на дисплей, пока девушка мягким, выразительным голосом читала бессмертные строки Лацерты. Вот это голос, подумал он, — и как это он не обратил на него внимание раньше?

Впрочем, послание закончилось возмутительно быстро. Он проиграл его еще раз — и еще. Он поворачивал дисплей и смотрел на него со всех сторон. Пусть она в недосягаемой дали от него, мечтать это ему не мешало!