Руководящие идеи русской жизни - [40]

Так называемая абсолютная и конституционная монархия устремляют свое внимание исключительно на узко политическую сторону вопроса и стараются решить его различными способами устройства собственного государства. Отсюда развивается отделение государства от Церкви и усиление бюрократизма. Перед действительной монархией в ее самодержавном проявлении на первом плане выдвигается, напротив, нравственная сторона, требующая тесной связи с Церковью, а затем социальная сторона вопроса, устроение национальное, приводящее к сословности. Лишь на этих основах воздвигается уже устроение чисто государственное.

XXXIII Абсолютизм и бюрократия. — Упразднение бюрократией национальной работы и социальных авторитетов. — Бюрократическое «средостение»

Абсолютизм, совсем не сознающий своей обязанности выражать народный дух и присваивающий народную волю, естественно развивает лишь внешние средства действия монархии, которая, по его идее, берет на себя все жизненные функции нации. Имея задачу и думать, и чувствовать, и хотеть за нацию, и исполнять все необходимое для существования всех этих миллионов и десятков миллионов разрозненных человеческих существ, абсолютная монархия, естественно, устремляет все силы на развитие государственного механизма, достаточно, по ее мнению, совершенного для выполнения этой невозможной работы. Таким образом, развивается бюрократизм, одна из важнейших опасностей всякой монархии. Сам по себе бюрократизм есть идея не собственно монархическая, а абсолютистская. Но монархия, как образ правления, очень способный к сосредоточению сил, легко впадает в эту болезнь, от которой избавляется только непосредственным общением с нацией.

Само по себе чиновничество или бюрократия — понятно, необходимы как орудие управления для какой бы то ни было Верховной власти. Оно составляет язву страны лишь в том случае, когда из орудия управления превращается в силу господствующую, ибо в этом случае губит как Верховную власть, так и нацию.

Вредное действие бюрократии, развившейся таким образом, состоит в том, что она всю жизнь нации подводит под однообразные обязательные нормы, уничтожая, поскольку хватает сил государства, всякую свободную творческую работу нации, упраздняет в ней все самостоятельные центры жизни, следовательно, подрывает все нравственные и социальные авторитеты. Она, таким образом, деморализует нацию и вносит в нее общее омертвение. Между тем сама бюрократия никак не может заменить собой того, что убивает в нации. Служебные качества бюрократии требуют исполнительности, дисциплины, выражения и исполнения чужой мысли и исключают развитие своей. Работа личная, вдохновенная, своеобразная противоречит самым элементарным задачам бюрократии. Национальная жизнь, напротив, вся зависит от этой личной, вдохновенной и своеобразной работы, которую бюрократия в других убивает, а сама по существу дать не может. В результате нация мертвеет и деморализуется. Воспитательное значение для людей вообще, а для молодых поколений в особенности, имеют те социальные и нравственные авторитеты, которые дискредитируются бюрократией. В стране становится некого уважать, не с кого брать пример. Все становится безлично, безвольно, безыдейно. Отсюда каждый, теряя уважение к обществу, к нации, к личности, становится сам себе высшим судьей, а потому развивается уродливо. Едва ли можно сомневаться, что этот подрыв нравственных и социальных авторитетов нации был в наше время повсюду одним из могущественнейших источников развития идей нигилистических и анархических.

Единственный авторитет, на который, по-видимому, не может распространяться упразднительное действие бюрократии, составляет власть Верховная, именем которой она сама действует. Но в действительности оказывается иное. Идея государственного абсолютизма с бюрократическим способом правления, во-первых, ставит в обязанность Верховной власти такую безмерную работу, какой она не в состоянии исполнить, и выполнение которой иногда даже противоречит высокому нравственному авторитету ее. Посему в исполнении этих бесчисленных мелочей бюрократия в действительности безусловно самостоятельна, а между тем всякая ее ошибка и всемертвящий характер ее работы падает ответственностью на Верховную власть. Это обстоятельство тем более важно, что если бюрократия может подавлять в нации положительные авторитеты, те, которые стремятся к созидательной работе, то никто не в силах помешать существованию авторитетов отрицательных, критикующих и подрывающих. Их действие, напротив, получает все удобства, так как все способное им нравственно противодействовать застывает в пассивности и унынии. При таких условиях критика, возбуждаемая господством бюрократии, неизбежно переходит на самый принцип Верховной власти, именем которой бюрократия действует.

Между тем в то же время сама Верховная власть плотно окружается «средостением» бюрократии, отрезающей ее от нации. Положение Верховной власти в этом случае тем более затруднительно, что она даже и при желании не имеет возможности сохранить общение с нацией. Если в нации никто ничего не делает, если все за всех думает и делает чиновник, то и общение становится возможным только с ним. Какое бы ни возникло обстоятельство, спросить возможно только чиновника, ибо никто больше в стране ничего не делает и ничего не знает. Для общения нет места. Само собой, в этих строках я беру, так сказать, «идеальное», а не фактическое положение. Фактически бюрократия до такой степени развиться не может, ибо еще далеко не доходя до нее, она вызывает революционные движения. Но идея ее господства именно такова, и в истории абсолютизма мы видим повсюду, что эта идея может достигать достаточной степени развития, чтобы отрезать Монарха от нации, уничтожить между ними взаимное понимание, и, таким образом, привести к перемене образа правления.