Руководство астронавта по жизни на Земле. Чему научили меня 4000 часов на орбите - [80]

Когда нам хотелось острых ощущений, мы играли в ту же игру с пузырем кофе или сока — в этом случае мы рисковали устроить полный бардак, но надо признать, что цвета были хороши для художественных фотографий. А еще мы фотографировали пузыри воды, пытаясь поймать в них собственные перевернутые отражения. Частицы перца, который мы добавляли в нашу еду, находились в масле, поэтому не разлетались повсюду и не заставляли нас чихать. Однажды я очень осторожно впрыснул немного перечного масла в парящий пузырь воды, создав очаровательный объект «сфера в сфере», который держался за счет силы поверхностного натяжения.

Другая игра была придумана нами случайно во время короткого перерыва в расписании. Наземные службы используют пузырчатую упаковку для хрупких вещей. Мы складываем эту упаковку в большую шерстяную сумку в дальнем конце японской лаборатории, где она не будет мешаться под ногами. Почти регулярно нам приходится пролетать через всю станцию в ее самый дальний угол, чтобы разобраться с оставшейся упаковкой. Этот полет через всю МКС — естественный повод проверить наше мастерство космических летунов. Эффектная четкость движений и грация служат реальным источником гордости для большинства астронавтов, в том числе и для меня, так что вскоре мы сделали из этого игру: кто сможет быстрее всех долететь от обеденного стола в модуле 1 до шерстяной сумки, аккуратно убрать в нее очередной кусок упаковки и вернуться обратно? Спустя какое-то время мы начали копить эту упаковку в течение дня, чтобы сыграть в нашу игру за ужином. Каждый раз мы смеялись, когда смотрели, как очередной участник летит в японский модуль, раскинув руки и ноги, сжимая маленький квадратный кусок пластиковой упаковки, потом бешено поворачивает за угол и через несколько секунд вновь появляется, неистово несясь к финишной прямой, надеясь занять первое место. Помню, что был невероятно горд, когда в один из дней смог завершить этот полет всего за 42 секунды.

Было еще и запланированное свободное время в конце почти каждого дня, а в конце недели объем работ был поменьше. Помня о том, что нам нужно как-то занять свободное время, космические агентства позаботились о том, чтобы на борту станции были DVD и книги. Есть даже музыкальные инструменты: клавишные, укулеле, диджериду и гитара. Национальная гордость заставляет меня сообщить, что гитара на станции производства Larrivée, канадской фирмы, названной в честь своего создателя из Ванкувера Жана Ларриви. Доставить ее на станцию оказалось сложнее, чем сбегать на фабрику и приобрести: все, что мы берем с собой на станцию, проходит тщательную проверку на предмет слишком сильного электромагнитного излучения, выделения химических веществ, например, бензола, вдыхать который в замкнутом пространстве довольно опасно.

Эта гитара устроила проверку и мне. Невесомость повлияла на то, как я беру аккорды: поначалу моя рука промахивалась мимо отметок на грифе, ожидая сопротивления, которого в невесомости не было, и я зажимал не те лады. Потребовалось некоторое время, прежде чем у меня стало получаться. Однако мне не нужен был ремень; гитара просто парила передо мной, хотя приходилось привязывать ее к моему телу, чтобы она не сбегала. Тем не менее одна вещь осталась неизменной. Музыка звучала точно так же, как на Земле, несмотря на жужжание и глухое гудение вентиляторов и насосов, скрипы и щелчки расширяющегося на Солнце металла. Иногда фоновый шум был таким громким, что мне казалось, что я играю на заднем сиденье автобуса. Потом выяснилось, что лучшим местом для исполнения музыки была моя спальная кабина. Том и Роман тоже играли на гитаре, так что почти каждый вечер можно было услышать мелодии, исходившие то из одной спальной кабины, то из другой, как будто у костра в палаточном лагере.

Многие думают, что на МКС должно быть одиноко, на таком-то расстоянии от Земли. Но у нас было несколько способов связи с Землей, начиная от радиолюбительской связи и заканчивая радиопередачами в УКВ-диапазоне и Интернетом; наши ноутбуки имели связь с сервером в Хьюстоне через спутниковый канал, так что мы могли выходить в Сеть. Этот канал связи был доступен не всегда, причем скорость передачи данных была ниже, чем при обычном модемном соединении, поэтому просмотр видео жестоко испытывал наше терпение, но для отправки электронной почты скорости хватало. Мы были весьма далеки от мысли, что потеряли связь с внешним миром, и прилагали разумные усилия, чтобы оставаться в курсе текущих событий. Например, в день, когда произошел теракт на Бостонском марафоне, я знал о происшествии больше, чем оператор связи, которому я позвонил. Не было никакого недостатка в общении с людьми на Земле: Центр управления был вездесущим, а семье и друзьям можно было просто позвонить по телефону.

В самом начале нашей экспедиции я звонил своим детям каждый день, пока Кайл не сказал наконец: «Пап, ну чего ты звонишь? Мы поняли: ты в безопасности!» Очевидно, трепет перед звонком из космоса уже прошел. Не впечатляла даже двухсекундная задержка на линии и раздражающее эхо. На Земле в моей семье обычно не говорят подолгу по телефону, поскольку все дети далеко разъехались: Кристин учится в университете в Ирландии, Кайл живет в Китае, а Эван до недавнего времени учился в университете в Германии. Однако мы регулярно созваниваемся по «Скайпу». На орбите я не мог с легкостью заходить на сайты, вместо этого я взял в привычку каждый день звонить и писать по электронной почте Хелен. Еще я писал письма Кристин и Эвану, а с Кайлом несколько раз разговаривал по телефону, потому как он не очень любит писать письма. Он профессиональный игрок в покер, и мы обсуждали его успехи, понравился ли ему город Ухань, в который он недавно переехал, и чем он занимался с друзьями в последнее время — я хотел узнать о его жизни, а не рассказывать о своей. О своей я рассказал уже достаточно много на видеоконференциях со школьниками и журналистами. У Кайла быстрый ум и необычный взгляд на вещи, и разговоры с ним всегда давали мне почувствовать связь с Землей.