Рукопись Бэрсара - [55]

Он улыбнулся — горько и насмешливо.

— Вот настолько вы меня презираете?

— Нет, царственный кор, — ответил я искренне. — Прежде я хуже думал о вас.

Он надолго задумался, глядя в оконную черноту, а я радовался, что Эраф сумел меня убедить. Кор Эслан заслужил, чтобы его спасли. Остаться человеком в клоаке продажнейшего из дворов…

Он вернулся. Опустил глаза и сказал:

— Хорошо. Я согласен. Если Калат вернёт мне доходы с моих поместий, я затяну дело с выборами… на сколько понадобится.

— Спасибо, царственный кор!

— Не за что, — сказал он угрюмо. — Признаться вам?..

— Я знаю, царственный кор. Только ради этого соглашения вы и соизволили меня принять. Правда, вы рассчитывали на большее. Вы позволите мне удалиться?

Эслан улыбнулся и протянул мне свою красивую руку — без перстней.

Вот я и научился находить дорогу в лесу. Правда, это знакомая дорога, много раз я по ней проезжал, но без Эргиса — впервые.

Мне очень не хватало Эргиса. Не как няньки или поводыря — всё-таки он чему-то меня научил — просто мне очень его не хватало. Но Эргис был нужен в лесу, где ещё не достроена наша лесная база. Тёплая осень и так выручает нас: мы много успели, но осталось тоже немало, и на счёту каждый день, пока не пошли дожди…

Путь был долог, спутник мой молчалив; впрочем, и я неразговорчив в лесу — лес неуютен, враждебен, в любую минуту он может бессмысленно оборвать твою жизнь — и что тогда будет со всем, что ты начал и что ты задумал? Только с Эргисом мне не страшно в лесу: он сам — часть леса, надёжный посредник между нами, и только Эргис унимает мою тревогу — реакцию горожанина на извечное, нечеловеческое, чужое.

Посланец Асага был тоже горожанин.

Мы с ним почти что и не говорили. Я взял записку — грязный клок бумаги с единственным корявым словом: «приезжай» — и задал несколько вопросов. Бессмысленные для непосвящённых, но он ответил как надо, и я велел седлать коней.

Есть своя прелесть в равномерном, многодневном движеньи вперёд, в том мнимо-отклонённом, нефункциональном промежутке, что лежит между начальной и конечной фазами пути. Фонд времени.

Выскакиваешь прямиком из суеты, из кучи дел, с едва поставленной задачей, а приезжаешь — все уже готово. Обдумано, размечено — и можно начинать.

Мы едем, путь далёк, а лес угрюм, и понемногу отходя от суеты, я думаю о том, о чём пора подумать.

Сначала подобьём итоги. Что есть? Есть в Касе улица. Мой дом, дома Ирсала, Зиран, Эргиса, ещё десятка беглецов из Квайра. Немного. Но Квайрской улице известно все о Касе, а Кас не знает ничего о Квайрской улице.

Есть — да, могу сказать, что есть — лесная база в полудне езды от Каса. Конечно, Кас не обижает чужаков — особенно когда у них есть деньги, — но благодушие его немного стоит. Он приютит тебя, он он же и предаст — тому, кто платит больше.

Хотя в ловушку эту угодить непросто — Бассот совсем особая страна. А если точно: это не страна. Огромный дикий край, заросший лесом, где проживает множество племён. Я, собственно, ещё не разобрался в их связях, отношениях и родстве. Четыре племенных союза, пять брачных групп, одиннадцать военных групп и прочая абракадабра. И в этом первобытном захолустье есть город Кас — единственный в стране, — где все, как у людей. Локих с двором, торговые ряды, храм — и при нем поделт-кеватец. И это — то, что именуется Бассотом — окружено кольцом нормальных стран, и ни одна страна из региона не смеет отщипнуть кусок Бассота. Армии здесь нет, но каждый житель леса — воин, и есть ещё одна увесистая сила — разбойники-олоры. Отребье, выплеснутое из всех окрестных стран: бродяги, беглые рабы, бунтовщики, преступники и дезертиры из всех армий.

Их цель — грабёж, единственный закон — делить все поровну; они опасны всем, но с местными и им приходится считаться. В лесу своя, простая справедливость: смерть за смерть, обида за обиду.

Да, Бассоту нечем воевать, его нейтралитет немного стоит, но именно нейтралитет и кормит Кас. Кас — это нервный узел региона, здесь подготавливают все договора и обретают плоть все заговоры, здесь заключают политические сделки и дипломаты из враждебных стран спокойно предают своих хозяев.

А, ладно! Кас сейчас неинтересен мне. Я им займусь, когда наступит время. Итоги? Есть и кое-что ещё. Мы это сделали вдвоём с Эргисом. Мотались целый месяц по лесам от поселенья к поселенью, отбивались от людей и от зверей — Фирагу этой эпопеи бы хватило, пожалуй на пяток бо-ольших романов. Мне тоже этого хватило — и с избытком. Но главное мы сделали. Пока ещё не договор — знакомство с несколькими атаманами олоров. Одна-две ночи где-то в шалаше, неспешный разговор о том, о сём: откуда родом, как дела и как охота. Нас охранял закон гостеприимства, их к нам влекли воспоминания о позабытой, безвозвратной жизни, и расставались мы почти друзьями. И вот из этих всех лесных метаний, из всех опасностей и неудобств мы создавали то, что очень нужно: возможность безопасного проезда по тем местам, где не пройдёт никто.

Я вдруг подумал: ну, а если зря? Спешил, метался, строил планы, а вот доеду — и конец. Пожалуй, мне не стоит ехать в Квайр. Нет, я не верю, что Асаг завлёк меня в ловушку. Асаг честней меня. Верней другое: просто подошло то неизбежное, что я нечаянно отсрочил. Баруф решил прихлопнуть Братство — и этому не помешать. Оно должно погибнуть. Застывшее, ортодоксальное, тупое — ему не выстоять против блестящей логики Баруфа и опыта олгонского подполья. Хотя противно, честно говоря: он этот опыт накопил в борьбе с гнуснейшей полицейской машиной — а для чего?