Рука в руке - [4]

Подвести черту и оформить отношения было проще всего. Жослин мог обеспечить ей беззаботное, но скучное будущее. И все же не стоило отрицать, что она полюбила его. Особенно когда стала замечать восхищенные взгляды женщин любого возраста. Она представила, как возьмет его фамилию и будет жить с ним в одном доме… И даже если некоторые вещи ее раздражали, в целом образ жизни этого старика, годившегося ей в отцы, устраивал ее.

Жослин забывался в работе, чтобы не думать о Рафаэль. Его дела шли все лучше и лучше.

Так могло продолжаться еще очень долго, но Рафаэль с ужасом ожидала наступления тридцати — тревожного и решающего возраста. Она поняла, что нужно принимать конкретное решение: либо бросить Жослина и уйти в никуда, либо женить его на себе. Не зная, что он мечтает об этом, Рафаэль продолжала отмалчиваться. Через некоторое время он организовал поездку в Камарг, желая снова удивить ее.

Повезти Рафаэль к Виржилю было равно признанию в любви, так как тот был старым другом Жослина, а его уважение не так-то легко завоевать. Виржиль жил в раю, который Жослин не показывал ни одной женщине. Здесь он как бы вновь обретал семью.

Со вчерашнего дня он жаждал встретить Руиса. Жестокое зрелище на арене быков вызвало непонятную, дикую радость в сердце Жослина. Последний раз он видел тореадора, когда тот был еще подростком с неудержимой любовью к быкам, веселившей его отца. Теперь Виржиль редко бывает весел, однако Жослин отдал бы все, чтобы иметь такого сына.

Они покинули Альпы, пересекли Рону и стали спускаться в сторону Кро. Жослина охватило нетерпение. Шофер спросил что-то по-испански, Жослин коротко ответил ему.

— Что он говорит?

— Он спрашивает, не слишком ли холодно в машине. Поспи, ты устала.

— Долго еще ехать?

— Не больше часа…

Она положила голову на колени Жослина.

— Разбуди меня, когда будем подъезжать, чтоб я смогла привести себя в порядок. Ты же не хочешь видеть меня сонной?

Он улыбнулся, пригладил золотистые кудри Рафаэль и сказал:

— Договорились. Спи спокойно.

Жослин совсем не чувствовал усталости, как это обычно бывало наедине с Рафаэль: в голове копошилась куча планов, но он нервничал и не мог заставить себя заговорить с ней об этом. Вчера, в последний день близости перед отъездом к Васкесам, он подарил ей изумительное кольцо. Но у него не хватило смелости попросить ее руки, поэтому он тотчас ушел, не желая показаться смешным или чересчур назойливым. Жослин давно понял, что теперь не сможет жить с ней на расстоянии. Постепенно он утратил чувство превосходства, которое присутствовало у него в отношениях со всеми любовницами. Ему страстно хотелось вызвать наконец ее восхищение, поэтому Жослин опасался всего, что могло нарушить безмятежность этой недели. Он надеялся найти ответ на свои вопросы у Виржиля или по дороге домой. Двадцать лет — это большая разница в возрасте, несмотря на то что он не чувствовал себя старым.

В пламени свечи мужчина увидел, как лицо Рафаэль озарилось улыбкой, когда она открыла шкатулку. Девушка долго вертела и рассматривала кольцо, прежде чем надеть его.

— Это предложение? — помолчав, спросила она, чем ввергла его в панику.

— Мольба, — ответил Жослин, побледнев.

Он ненавидел себя за эту слабость. Он не мог понять, почему рядом с Рафаэль бывал сам не свой. Неужели это он? Подошедший официант вывел их из неловкого положения. Затем разговор снова зашел о вчерашней корриде. Жослин сказал девушке, что ей необыкновенно повезло, потому что представление, увиденное ею впервые в жизни, оказалось лучшим: блестяще выдрессированные быки Викторино Мартина и поразительная техника самого тореадора. Она жадно ловила каждое его слово, завороженная его энтузиазмом больше, чем самим рассказом; вспоминала фрагменты этого великолепного действа, фигуру юного матадора в лучах солнца и его отвагу в бою на песке арены. А Жослин мог говорить бесконечно, лишь бы видеть заинтересованный взгляд девушки, поэтому он немного приукрасил историю, сделав ее еще более пафосной, в желании передать свою собственную любовь к корриде.

Жослин потряс Рафаэль за плечо и прошептал:

— Проснись, милая. Посмотри в окно…

Заходящее солнце над Камаргом окрасило бирюзовый горизонт огненными полосами. Облака, птицы и деревья, казалось, зависли в легкой дымке предвечернего неба. Рафаэль уткнулась носом в стекло и восхищенно смотрела на окружающее волшебство.

Автомобиль свернул и остановился перед огромными железными воротами, ограждавшими угодья Васкесов. Шофер направился во дворик. Рафаэль вышла из машины и взглянула на дом Васкесов. Это было громадное строение из белого камня, с мощными колоннами, статуями и лестницами с перилами. Не зная, чего ожидать от внутреннего убранства дома, девушка рассматривала прилежащие конюшни и постройки. По двору ходили красивые андалузские лошади, и Рафаэль почувствовала себя в самом сердце Испании.

— Жослин! Отец умрет от стыда, когда узнает, что ты приехал раньше него!

Голос принадлежал юноше в голубых запыленных джинсах, спускавшемуся по лестнице фасада. Он бросил несколько фраз шоферу, подошел к гостям и протянул руки. Молодой человек был обут в сапоги со шпорами, некогда белая рубашка была пропитана потом. Черные волосы беспорядочно падали на загорелое энергичное лицо, на котором выделялись белоснежные зубы. Он встретил Жослина долгим рукопожатием. Затем повернулся к Рафаэль и поприветствовал ее кивком головы. Пока она раздумывала, которым из сыновей Васкеса был этот юноша, тот представился: