Рука Сфинкса - [22]

– Нет, не романтика, – сказала Мария, легко ведя ногтем по его щеке. – Старая наседка сидит на пустом гнезде.

– Заткнись! – рявкнул Сенлин.

Мария испарилась, как капля воды на горячей плите.

Ирен от потрясения округлила глаза, и это отрезвило Сенлина – он быстро взмахнул руками, как будто стирая сказанное.

– Не говори так, как будто наши жизни заверены нотариусом и мы ничего не можем изменить. Ты же в самом расцвете сил.

– Либо мухи ускоряются, либо я замедляюсь. – Далекое карканье привлекло их внимание к окну, и они увидели россыпь черных «звезд», пересекающую белое небо. Они в молчании проследили за тем, как созвездие птиц растворяется в солнечном сиянии. – Она не такая, как мы, – твердо сказала Ирен. – Я бы очень хотела, чтобы так и оставалось.

Сенлин протянул руку через стол и коснулся ее руки. Амазонка сначала отпрянула, но остановилась, позволила его руке остаться.

– Ирен, ты единственная причина, по которой я не поскользнулся и не упал на меч. Я жив благодаря тебе. Это лишь одна из многих замечательных вещей, которые ты сделала в своей жизни. Ты пример мужества и опыта, который принес мне пользу и который, как я знаю, приносит пользу и Волете. Ей лучше в твоем обществе, чем без него.

Сенлин увидел, как ее лицо снова твердеет, словно озеро зимой. Момент нежности заканчивался.

– Возможно, – сказала она.

– Просто нужно найти лучший способ выражать свои чувства, чем швыряние людей сквозь стены.

– Слушаюсь, сэр. Могу я уйти?

– Конечно.

Когда амазонка ушла, Сенлин поразмыслил над ее признанием со смесью облегчения и беспокойства. Тот факт, что Волета имела так много власти над Адамом и Ирен, мог однажды создать проблему. Девушка способна расколоть команду. И наоборот, если когда-нибудь невзгоды подточат их боевой дух, она может стать тем связующим звеном, которое удержит их вместе.

Он обратился к своим исследованиям, чтобы отвлечься от тревоги, если не утешиться. Он окинул взглядом отметки на аэрожезле и начал изучать кольцевой удел, на который раньше не обращал внимания, считая его неприступным портом: Шелковый риф.

Согласно трудам из скромной библиотеки Билли Ли, Шелковый риф когда-то был великолепным парком и шелковой фермой. До того как распад и слухи переименовали его в Шелковый риф, он был известен как Шелковый сад. Шелк, который там производили, не имел себе равных по прочности и легкости и был предпочтительным материалом среди элитных производителей оболочек для воздушных кораблей…

Бешеный стук в дверь каюты отвлек его от исследований. Толком не закончив барабанить, Эдит ворвалась в комнату. Он вскочил, готовясь услышать новости об очередном бедствии, но она ничего не объявила. На самом деле она на него и не взглянула. Она принялась бегать по кругу, как будто искала место, куда бы плюнуть.

– Ну, мистер Уинтерс, полдюжины ударов в мою дверь – это сигнал о чем? – спросил Сенлин. – Полагаю, о неприятном разговоре.

Он сказал это в шутку, но годы, которые Эдит провела, управляя бригадирами и десятниками, сделали ее чувствительной к снисходительности. Ее подчиненные часто прибегали к издевательствам, поскольку не могли открыто бросить ей вызов. Когда она заводила разговор о неудачной работе, за которую бригадир не хотел брать на себя ответственность, он мог громко размышлять о склонности женщин к мелодраме. Он мог назвать ее «мисс», или «девушка», или – на свое горе – «милочка».

Пытаясь сдержать неуместный гнев, она прочистила горло.

– Как твои дела?

Сенлин не мог себе представить более непонятного вопроса. Ворваться в комнату, в гневе и с красным лицом, чтобы затеять жалкое подобие светской беседы? Полнейший абсурд. Он усмехнулся, и это оказалось последней соломинкой.

– Почему ты скрыл, что видишь галлюцинации? – яростно протараторила она. – И не какие-нибудь, а утраченную жену. Неудивительно, что ты не можешь поддержать разговор или закончить мысль. Ты одурманен! Притворяешься, что ты с нами, но это не так. Ты с ней. И возможно, ты ничего не можешь с этим поделать; возможно, наркотик отравляет тебя до сих пор, но ты не должен был скрывать это от меня.

Сперва взгляд Сенлина заметался, словно у человека, попавшего в засаду. Природная совестливость едва не заставила его забормотать извинения, но он мгновенно отвлекся, осознав кое-что еще.

– Ты читала мой дневник.

– Это не дневник, Том! Это судовой журнал. Публичный документ.

– Это!.. – заорал он и тут же понял, что не может защищаться.

Более того, он даже не понимал, зачем вписывал личные мысли в такой формальный источник. Он же не собирался превращать судовой журнал в исповедь. Поначалу он пытался объяснить некоторые из наиболее… необычных приказов. Это объяснение потребовало, чтобы он раскрыл свое намерение пришвартоваться в Пелфии, что, в свою очередь, вынудило записать кое-какие подробности о Марии. Тот факт, что потерянная жена преследовала его в виде привидения, выскользнул сам собой.

– Это справедливое замечание, – мягко заключил он.

– Она сейчас здесь? В этой комнате?

– Да. – Выражение его лица было непостижимым, как клякса. – Она не всегда со мной. Пытка подчиняется приливам и отливам. – Он взглянул на Марию, сидящую напротив. Мария, надев красный пробковый шлем, кокетливо помахала рукой. – Сейчас прилив.