Рука птицелова - [11]
- Генерал-лейтенант Плющихин. Наш сосед. Можешь в стенку ему постучать. Представиться.
- Членом по лбу я ему постучу. Совсем озверел, то Балду в мусорнике запирает, то с проверкой среди ночи спать не дает.
- Ага, с проверкой. Он до суда здесь мою камеру проверять будет.
- Посадили?
- Почти посадили. Совсем как нас.
- Классно. - Царенко перевернулся на спину и потянулся, прикрывая глаза от электрического света. - А ты теперь со мной сидеть будешь?
- Ну, если не прогонишь. А то к генералу пойду жить.
Они сдвинули топчаны и легли, укрывшись шинелями.
- С генералом нельзя селиться, - протянул Царенко, - крутой слишком.
- Это ты все о мусорнике? Я думаю, что это байка. Легенда.
- Ни фига. Мне старшина рассказывал. Он сам видел. Когда Плющихин проверял столовую года три назад, он открыл дверь в мусорник, а там - до потолка, и на него - шелуха картофельная, и еще херня какая-то. Так он загнал туда Балду в туфлях и запер. И стоял, курил, с кухонным нарядом базарил.
- Старшина-то на кухне что делал?
- Дежурил по столовой.
- То-то я не понимал, почему эту историю так старшины любят, а они все в тот день по столовой дежурили. Одновременно.
- Какой ты с утра нудный.
- Я как раз не нудный. Это ты тут спал, а я в четыре утра пописать вышел, так весь караул с дежурным по части на уши встали в поисках. Коралов лично голову в очко засовывал и фонариком себе подсвечивал.
- Ты всегда в какую-нибудь халепу влезешь.
- Ну да, следом за тобой.
Царенко засмеялся.
- Это точно. Моя жопа как магнитом приключения к себе притягивает. Знаешь, говорят: "ищет приключений на свою жопу", - так она без меня сама их ищет.
- Приключения?
- Ага.
- Хорошо ищет.
- Где там хорошо. На гражданке только на мотоцикл сядет, и искать не надо. Как в Золотоноше по вокзалу вышивал, так сегодня вспомнить страшно! А как по трассе на Черкассы от ментов уходил вечером?!.
- Ушел?
- Конечно. В лесу до ночи отсиживался. У меня "Ява" белым выкрашена была, я как раз после того ей родной вишневый вернул, так эти волки двумя машинами меня отслеживали. Тихо-тихо ехали по просеке...
- По какой просеке?
- Что я, номер ее запоминал? Когда понял, что скоростью по шоссе не уйду, свернул в лес и залег в яме.
- Чтоб тебе и на прошлой неделе в яме залечь.
- Ямы не попалось.
- Зато теперь яма у нас подходящая.
- Что ты ко мне пристал! - Царенко привстал на топчане, - Нефиг было меня отпускать. Видел, что я пьяный, вот и не пускал бы. Трезвым я придумал бы как от них уйти.
Царенко уходил в самоход ночью, но по причине самой заурядной. Ему надо было срочно позвонить домой. Утром он получил письмо от родителей, где те, смягчая настолько, насколько новость эту вообще можно было смягчить, сообщали, что их любимая невестка, жена то есть Царенко, познакомилась с каким-то курсантом и вечерние свои часы, которые должна отдавать штопке старых носков мужа и вышиванию крестиком, проводит с ним.
Прочитав это послание, Царенко взвился. Жену свою он не шибко жаловал и, по возвращении из армии, предполагал побить пару раз, после чего развестись. Но не так же, в самом деле.
- Сука! Блядская сука! - он стучал кулаком по столу в сержантской, а глаза его плавились оловом, - как я ее буду метелить. Как я ее... Дневальный! - Царенко выскочил в коридор, - где командир?
- Майор Бобров в канцелярии, - металлическим голосом отвечал дневальный, мысленно прощаясь с этим светом. Царенко в таких ситуациях бывал буен и несдержан на руку. Мог и по рылу заехать без повода.
- Товарищ майор, на почту, позвонить надо. - Выход на почту не считался в части полноценным увольнением: Олимпийская деревня, вот она, за забором. Воплощение цивилизации - универсам и почта, объединяющая междугородный переговорник с той частью, где выдают посылки. Прочие удовольствия Олимпийской деревни обитателей учебки интересовали мало.
- На час можешь выйти, Царенко. - Бобров посмотрел на часы и что-то прикинул про себя. - В наряд не ты идешь?
- Байкалов заступает.
- Ну, ладно, можешь звонить до обеда.
До обеда Царенко домой не дозвонился, день был рабочий, а часовые пояса в то время у Киева и Москвы совпадали вполне. Не дозвонился он и после обеда, не складывалось что-то у Сереги, поэтому купил он две бутылки водки и в части был к шести вечера хмурый и злой.
Водку сержанты выпили к отбою. Каптер, лысый латыш Рандекявичус, принес молдавского вина.
- Молодым привезли на присягу, а мне, как главному над вами начальнику, отлили два литра. Угощаю.
- Давай за твою жену выпьем, Рандекявичус, - Царенко был уже хорош после водки, - она у тебя красивая и верная.
Рандекявичус собирался на неделю домой. На суд вызвали. На развод.
Царенко, в его обстоятельствах, не стоило бы трогать лысого прибалта.
- Герай, герай, товарищ сержант, давайте выпьем за мою жену, она у меня такая же верная, как и у вас.
- А что ты про мою жену знаешь, если я сам не знаю ничего?! Домой не дозвонился - никого не было. Они только сейчас пришли, может быть. Мне вот теперь идти звонить надо. А я тут сижу. Кто по части сегодня?
Дежурным по части заступил капитан Сойкин, заместитель командира роты и большой друг Сереги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сон и явь, игра и повседневность переплетаются в новом романе Алексея Никитина столь причудливым образом, что кажется, будто афоризм Набокова о жизни, подражающей литературе, вовсе не парадокс, а простая констатация факта.
Новый роман современного русскоязычного украинского писателя, местами игровой, местами пугающе пророческий, удачно комбинирует сюжетную увлекательность беллетристики и метафорику высокой литературы. Действие происходит в конце 1980-х годов в Киеве, точнее, в одном из его районов, Парке «Победа». Где-то далеко идет афганская война, коррумпированная власть уже не справляется с управлением, страна скоро рассыплется, но пока каштаны цветут, жители южной столицы шутят и влюбляются, празднуют дни рождения и проводы в армию, устраивают жизнь и достают по блату то, чего, как им кажется, не хватает для счастья.
Роман «Истеми» киевлянина Алексея Никитина возвращает читателю подзабытую радость от чтения одновременно увлекательного и умного. «Истеми» только притворяется легко читаемой приключенческой повестью. В действительности мы имеем здесь дело с настоящей психологической драмой — одним из самых убедительных в современной русской литературе портретов поколения 1980-х.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.