Рука на плече - [44]

Шрифт
Интервал

Я подошла к окну. За стеклом, толстым, как лупа, я увидела их обоих. Она сидела, прижимая к груди альбом. Стоя за стулом, он гладил ей шею, и пальцы у него были такими же нежными, как если бы он гладил листочек мальвы, а смотрел он на нее как на самый редкостный экземпляр своей коллекции. Платье на ней было не зеленое, но на распущенных волосах играли медные блики, отсвечивая на руке. Увидев меня, он как всегда неторопливо вышел на веранду и, слегка смутившись, сказал, что это последняя корзинка, разве меня не предупредили? Его срочно вызывают, ехать надо сегодня же. Ему жаль расставаться с такой преданной помощницей, но кто знает, может, когда-нибудь?.. Надо бы спросить у тети Клотильды, где на руке обозначены встречи.

Я протянула ему корзинку, но вместо того чтобы принять ее, он взял меня за запястье: я что-то скрываю, да? А что именно? Я попыталась вырваться: ничего я не скрываю, пусти меня! Он отпустил мою руку, но глаз с меня не сводил. Я вся сжалась, когда он тронул меня за плечо. «Разве ты забыла наш договор говорить только правду?» — спросил он тихонько.

Я опустила руку в карман и нащупала лист, липкую влажность острого кончика, где гуще всего рассыпаны были красные крапинки. Он ждал. Мне хотелось сорвать со столика вязаную скатерть, замотать ею голову и устроить представление, «ху-ху, хо-хо!», и смотреть на него сквозь дырочки в скатерти, пока он не засмеется, мне хотелось кинуться вниз по лестнице и помчаться к оврагу, я уже видела, как бросаю в ручей серп, пропади он пропадом! Я подняла голову. Он ждал. В глубине комнаты ждала девушка в золотом ореоле, в солнечном сиянии. Я взглянула на него в последний раз и без всяких задних мыслей. Да, вот так! И отдала ему лист.

Стена

Перевод Н. Малыхиной

Он открыл глаза и увидел расплывчатое пятно, очертания человека в серо-зеленых сумерках. Кто это, санитар? Он услышал свое тяжелое дыхание, словно брел по раскаленной дороге.

— Воды, — сказал он.

Размытая фигура приблизилась и пожала ему руку. Ему захотелось удержать в своей эту крепкую, спокойную руку. Но ему стало стыдно — кому приятно держаться за руку со стариком? К тому же с умирающим стариком. Он разжал пальцы. Санитар наклонился к нему:

— У вас что-нибудь болит?

В профессионально любезном голосе все же слышалось нетерпение. Когда же конец? — вот что должен был спросить санитар. Затянувшаяся агония. Что-нибудь болит? Нет, не чувствует он уже боли, ему казалось, что он парит в нескольких сантиметрах над своим телом, да, он ощущал это. Но по старой памяти пить очень хотелось. Он попытался приподнять голову, когда понял, что ему ко рту осторожно поднесли смоченную водой ватку. Вода проникала в трещины губ, как дождь в иссушенную землю. Он закрыл глаза и заглянул в себя. Ах, если бы до самого конца можно было бы не отрываясь смотреть в этот калейдоскоп, в котором виден был двор старого дома, и слушать журчание ручья под жабутикабейрами! Вот залаяли собаки. На кухне еще хриплые со сна голоса согреваются возле очага, где пылают дрова. Он передвинул калейдоскоп чуть правее, снова к ручью. Иногда в воду попадает пчела или бабочка… Подожди, сейчас я тебя вытащу! Веточкой или листочком он вытаскивал бабочку, клал ее обсохнуть подальше от кур и собак. Дул ей на крылышки, ну же, лети! А теперь жук попался, он упал на спинку и дрыгает ножками в воздухе. Подожди! Ручей был узок, но щедро поил влагой землю до самой клумбы анютиных глазок, они спесиво поглядывали вокруг через прорези фиолетовых масок в отличие от фиалок, скромно прятавшихся под листьями, которые приходилось разгребать, чтобы набрать букетик, вдыхая сильный аромат, смешанный с запахом земли. Ему нравилось делать букетики с листьями, на которых покоились робкие фиолетовые головки, — больше они не скроются, стебельки он связывал шпагатом.

Санитар посмотрел на больного. Бредит? Положил ладонь ему на лоб. Температуры нет, лоб холодный, словно горячая кровь опять покинула это тело, которое казалось безжизненным, когда не сгорало в жару. Протянет до ночи? Санитар взглянул на часы, лежавшие на тумбочке возле кровати. Потом сел в кресло и открыл книгу он читал детектив.

— Не испачкайся до мессы, — сказала мама, ставя цветы в стакан. Все собрались возле очага, где, потрескивая, разгорались дрова, голоса согревались, расправлялись, как крылья бабочек на солнце. Искры. Копоть. Андре сунул в раскаленный пепел сладкий батат. Андре маленький, никто еще не знает про драку в борделе Луизоны, про удар ножом… Дай кусочек, Андре! Мама, борясь за справедливость, выталкивает его из кухни: «Ведь ты уже съел свой батат, правда? Вот и не мешай брату, пусть спокойно поест». В калейдоскопе Андре вдруг рассыпается на части, на красные кусочки, заливая кровью все вокруг. Но легкое движение рукой, и кусочки собрались в новую картину — собаки катаются по земле возле сетчатой изгороди, они любили там возиться и покусывать друг друга. Иногда укусы оказывались болезненными, так что они скулили, но понимали, что это игра, что боль им причинена без злого умысла — очень трудно соразмерить силу, когда весело. Тогда решительно вмешивался отец — слишком уж разошлись собаки: «Хватит, вон отсюда». И они убегали. Но тотчас возвращались. Дружок — с листом в пасти, он вечно жевал какие-то листья. Отец читал газету, более толстую, чем обычно, — было воскресенье. Дедушка ходил во фланелевой пижаме и шлепанцах до самого обеда, а отец одевался, как только вставал. Дедушка, поведешь меня сегодня в цирк? Но дедушка притворился, что не слышит, и ответил отец: «Если будешь умницей». Хотелось бы знать, что значит «быть умницей», но отвлек Андре, который выскочил во двор, дуя на горячий батат, подумалось: надо предупредить его — смотри, Андре, не уходи сегодня из дому! — но смерть и все остальное еще не сложились в единую картинку в калейдоскопе, было утро, в руках у Андре — горячий батат, а на дереве — спелая жабутикаба, которую хотел достать дедушка: «Урожай в этом году будет отменный! Будь умницей, сорви мне вон ту, спелую, только осторожно, не сшиби зеленых». Наверное, быть умницей значит собирать фрукты для старших и не лазить на стену, не смотреть, что там, по другую сторону, — но что же все-таки там есть? Он видел, что дедушке мешает листва, но вместо того чтобы помочь, следил за полетом пчелы.


Рекомендуем почитать
Пьяная гавань

Премьера книги состоялась 13 сентября эксклюзивно на ThankYou.ru.


Жека и Спиридон

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


ЧП в атташате

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Скука-с...

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Мостики капитана

Грустная ирония, веселая самоирония, плотный, аскетичный язык, плавные переходы из реальности в фантасмагорию и всегда неожиданная концовка — вот, что объединяет представленные в книги произведения.


Грустная история со счастливым концом

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Джек из Аризоны

Можно попытаться найти утешение в мечтах, в мире фантазии — в особенности если начитался ковбойских романов и весь находишься под впечатлением необычайной ловкости и находчивости неуязвимого Джека из Аризоны.


Ганская новелла

В сборник вошли рассказы молодых прозаиков Ганы, написанные в последние двадцать лет, в которых изображено противоречивое, порой полное недостатков африканское общество наших дней.


Незабудки

Йожеф Лендел (1896–1975) — известный венгерский писатель, один из основателей Венгерской коммунистической партии, активный участник пролетарской революции 1919 года.После поражения Венгерской Советской Республики эмигрировал в Австрию, затем в Берлин, в 1930 году переехал в Москву.В 1938 году по ложному обвинению был арестован. Реабилитирован в 1955 году. Пройдя через все ужасы тюремного и лагерного существования, перенеся невзгоды долгих лет ссылки, Йожеф Лендел сохранил неколебимую веру в коммунистические идеалы, любовь к нашей стране и советскому народу.Рассказы сборника переносят читателя на Крайний Север и в сибирскую тайгу, вскрывают разнообразные грани человеческого характера, проявляющиеся в экстремальных условиях.


Красные петунии

Книга составлена из рассказов 70-х годов и показывает, какие изменении претерпела настроенность черной Америки в это сложное для нее десятилетие. Скупо, но выразительно описана здесь целая галерея женских характеров.