Рука Москвы - [135]

— По-моему, это как раз пример моментально принятого решения, которое сейчас приходится переосмысливать.

— Как, по-вашему, суверенные республики, например Украина, будут осуществлять разведку? На базе расформированного ПГУ или своих первых управлений?

— На базе своих первых управлений. Что касается Украины, то я знаю, у них есть возможности для работы за рубежом, и мы прекрасно взаимодействовали.

— Некоторые лидеры республик призывают обнародовать архивы КГБ, имена агентов. Считаете ли вы это оправданным в какой-либо форме?

— Это предел падения для разведчика, для офицера госбезопасности. Эти люди работали на государство, то есть на нас с вами. И разглашать их имена только потому, что изменились обстоятельства, — это низость.

— Известно ли вам что-нибудь о золоте КПСС?

— Первое главное управление ни в каких финансовых делах КПСС участия не принимало.

— Бюджет ЦРУ составляет тридцать миллиардов долларов. Бюджет же ПГУ не публиковался, но известно, что он гораздо меньше. Так ли это?

— Если бюджет ПГУ будет опубликован, многим будет казаться невероятным, что эта служба могла обходиться так дешево и делать так много.

И. КАДУЛИН

Кстати

«ПГУ всегда отличал высокий профессионализм, преобладающее большинство людей там честные, настоящие профессионалы», — заявил новый начальник советской разведки — Евгений Примаков.

Касаясь судьбы своего предшественника — Леонида Шебаршина, новый начальник разведки сказал, что высоко ценит его и относится к нему с большим уважением. По словам Евгения Примакова, нужно без спешки во всем разобраться.

РАЗВЕДЧИК, ВЕРНУВШИЙСЯ В ХОЛОД

(«Известия», 1991, 11 окт., № 243)

Роман М. Карре «Шпион, пришедший с холода» называют лучшим политическим детективом XX века. Главное действующее лицо романа становится жертвой сложнейшей интриги, закрученной в недрах разведки. Нашему собеседнику Л. Шебаршину, возглавлявшему секретное ведомство, конечно, не довелось пережить трагедию, подобную персонажу английского писателя, но в обстоятельствах его падения с высот государственной службы до сих пор много неясного. С этого вопроса и началось интервью.

— Вы уже высказывались о причинах вашего ухода с поста начальника разведки, говорили: без вашего согласия вам назначили первого заместителя. С другой стороны, газеты пишут, что, занимая пост заместителя председателя КГБ, вы не могли не знать о готовящемся перевороте. Может быть, подлинная причина отставки в том, что вы слишком тесно связаны с Крючковым?

— Мне уже приходилось вносить ясность в этот вопрос. Я ничего не знал о готовящемся перевороте. В выступлениях председателя КГБ перед его сотрудниками, в разговорах Крючков постоянно подчеркивал свою приверженность законам, наставлял нас, что мы должны строго следовать духу и букве законов. Мы считали, что это и есть истинная позиция Крючкова. Я не знаю, отчего кому-то трудно поверить, что разведка не была вовлечена в переворот.

Почему Крючков посвятил некоторых своих заместителей в этот замысел и не посвятил начальника разведки — об этом можно только догадываться. Я думаю, по каким-то признакам я не внушал ему доверия. У меня возникали, а в последнее время довольно часто, расхождения с нашим бывшим председателем по оценке ситуации в Советском Союзе, по оценке роли и перспектив КПСС. Наверное, все это Крючков учитывал. Мне кажется, что некоторые мои выступления на совещаниях руководства КГБ не соответствовали концепциям Крючкова. Возможно, этим объясняется то, что я не был осведомлен. Надо спросить самого Крючкова.

— После вашей отставки новым руководителем разведки назначен не профессионал, а политик. Объявлено также о намерении вывести разведку из состава КГБ. Ваше мнение об этой реформе?

— В принципе это решение абсолютно верное. Разведке нечего делать в составе КГБ. Ведь вся его деятельность, вплоть до последнего времени, носила достаточно ясно выраженный репрессивный характер. Я думаю, что репрессивные функции разведке совершенно несвойственны. Это должна быть информационная организация, которая следит за ситуацией вокруг страны.

Что касается назначения непрофессионала, то я, пожалуй, был первым начальником разведки, который прошел весь путь от оперработника до этого поста. В этом есть и плюсы, и минусы. Если мне гораздо легче представить оперативного работника в поле, то, видимо, политическому деятелю проще осознать, что именно нужно потребителю информации.

— Но ведь не первый раз непрофессионал становится во главе вашей службы. Чебриков не был профессионалом, Крючков тоже. И никогда до Крючкова, пожалуй, у вас не было столько провалов и перебежчиков.

— Прежде всего, изменники были всегда, начиная с двадцатых годов. Во-вторых, будем реалистами: число перебежчиков увеличилось не по причине негодного руководства, а из-за неустроенности, отсутствия перспектив у нас дома. И учтите еще одно обстоятельство: чем неяснее ситуация в стране, тем эффективнее действуют зарубежные разведки. Я знаю на конкретных примерах, что перед многими западными спецслужбами поставлена задача приобрести источники среди советских людей, имеющих доступ к секретной информации и имеющих перспективы роста. Так что вины Крючкова в том, что изменников стало больше, я не вижу.