Рука, кормящая тебя - [7]

– Почему вы плачете? – спросила Селия.

– Я была с ним.

Она предложила мне бумажный носовой платок, но я отказалась.

– Я уничтожила то, что любила. У вас есть лекарство, которое в правильной дозировке поможет мне с этим смириться?

Она ничего не сказала. Да и что тут скажешь?

– Наверное, я очень испорченная. Потому что скучаю по моим собакам.

Селия смотрела на меня все тем же спокойным, нейтральным взглядом, словно поощряя найти разгадку самостоятельно.

– Иногда я себя чувствую виноватой перед Тучкой не меньше, чем перед Беннеттом. Зачем я взяла этих питбулей из приюта?!

– Вы проявили себя добрым и отзывчивым человеком.

– Правда? Это было не в первый раз.

– Вы и раньше брали собак из приюта?

– Люди, склонные к бессмысленному накопительству, используют животных для самолечения, – сказала я.

– Вы считаете, что у вас есть эта склонность? – спросила Селия.

– Не то чтобы в патологической форме, но что-то есть. Еще ребенком я постоянно тащила в дом всех бродячих собак и кошек, всех птенцов, выпавших из гнезда. И знаете что? Эти птенцы были больными. Матери потому и выбрасывали их из гнезд. Однажды я принесла домой такого больного птенца, и все кончилось тем, что мой любимый попугайчик умер.

– И что же, людям не следует проявлять доброту и сочувствие, поскольку последствия их добрых дел непредсказуемы? – спросила Селия.

Я все-таки вытащила из коробки носовой платок, хотя он был мне не нужен; я уже не плакала, мне просто хотелось смять что-то в руках.

– А смерть Беннетта была непредвиденной? – спросила я. – А как насчет матери новорожденного младенца, которая держит дома питона? Как насчет женщины, которая поселяет у себя любовника сомнительной репутации, а потом не верит собственной дочери, когда та говорит, что он делает с ней всякие пакости?

– Вы изучаете данный тип хищников?

– Я изучаю жертв.

Я наконец рассказала ей, как познакомилась с Беннеттом. Он оказался тем самым контрольным образцом, которого я искала. «Да» или «нет». Он предпочел бы быть правым, нежели счастливым. У него часто бывает чувство, что ему бросают вызов. С женщинами он ведет себя покровительственно. Ему нравится чувствовать себя сильным с женщинами. Женщины ему врут. По всем критериям Беннетт укладывался в личностный психотип «В»: неагрессивный мужчина, из тех хороших парней, которых все матери желают в мужья своим дочкам. Меня никогда не привлекали мужчины, которых одобрила бы моя мама. Вот почему обворожительный отклик Беннетта на мою интернет-личность застал меня врасплох. В его письме не было ни грана флирта. Он не использовал экран компьютера в качестве зеркала для самолюбования. В первом письме он ни разу не употребил местоимение «я». Я считаю все «я». В первом письме женщине с сайта знакомств среднестатистический мужчина употребляет девятнадцать «я» и два – очень редко три – «ты». Письмо Беннетта было похоже на опросный лист. Какую книгу ты никогда не взяла бы с собой на необитаемый остров? Какое слово в английском языке тебе больше всех нравится по звучанию? Кого ты любишь больше, животных или людей? От какой песни тебя пробивает на слезы, но ты стесняешься в этом признаться? Есть какое-то место, где тебе категорически не хотелось бы провести отпуск? Тебе не кажется, что цифры излучают цвета?

– Вы считаете, что Беннетт был вашей жертвой? – спросила Селия.

С чего бы Беннетту быть жертвой? Это «с чего бы» никак не давало мне покоя. Питбули никогда ему не угрожали, разве что Честер поначалу все порывался меня защищать. Беннетт их не боялся, он сам говорил; правда, не преминул рассказать мне, как Честер однажды зарычал на него, когда он попытался убрать замороженные кости, которые я оставила для собак. Да, Беннетт не особенно любил животных, но никакого взаимного отторжения у них не было. Хотя… я же не знаю, как он обращался с собаками, когда меня не было дома.

– А почему вы решили изучать виктимологию? – спросила Селия. – Почему выбрали именно эту науку?

– Кажется, это не я ее выбрала. Это она меня выбрала.

* * *

Жертвы становятся пострадавшими уже пост-фактум. Но как происходит сам выбор жертвы?

Допустим, пять старшеклассниц выходят из школы. Хищник сидит в машине на другой стороне улицы. Его метод отбора совсем не похож на охотничий инстинкт волчьей стаи, нападающей на хромого лося. Или похож?

Хищник внимательно наблюдает, изучает походку каждой из девочек, смотрит, как доминирующие черты личности – робость, наглость, осторожность, мечтательность – определяют ее манеру держаться. Он подберет себе жертву только из тех, кто соответствует его потребностям. Первую девочку вычеркнет сразу. Она ходит вприпрыжку, как я, когда была школьницей. Вроде бы выбор нетрудный, но именно этому хищнику не нужна «попрыгунья». Как выясняется, «попрыгуньи» – не самая легкая добыча. Они умеют сопротивляться. Вторая девочка, привлекшая внимание охотника, идет в окружении смеющихся подруг, и хотя это как раз его тип, ему не хочется слишком уж напрягаться, чтобы отделить ее от компании, – причем не факт, что получится. Третья девочка что-то орет в свой смартфон, а четвертая на вкус нашего хищника одета слишком уж по-мальчишески. А вот пятая… Она слегка полновата и на ходу теребит челку, накручивая на палец прядь волос. Волосы падают на лицо, так что его почти и не видно, – верный признак заниженной самооценки и внутренней замкнутости. Такая не будет сопротивляться. Она уже знает, что она жертва – если не прямо сейчас, то в какой-нибудь другой раз. Хищнику не придется прикладывать усилий, чтобы ее очаровать. Разве у волка есть необходимость очаровывать хромого лося?