Рука, кормящая тебя - [2]

Питбулей, Честера и Джорджа, уже собирались усыпить. На фотографии они прижимались друг другу и тянули лапы к зрителю. Я не смогла устоять. В тот же день я приехала в приют. В их учетных карточках было написано «проблем нет». Сотрудник приюта объяснил мне, что это значит: наилучший характер из всех возможных. Они в жизни не сделали никому ничего плохого. Они только дарили любовь и хотели, чтобы их тоже любили. Я заполнила все бумаги, заплатила два взноса за «усыновление», хотя брала собак только на передержку, пока не найду им новый дом, и на следующий день мы с Тучкой приехали на машине и забрали их.

Беннетт не выносил постоянный хаос, создаваемый тремя большими собаками в маленькой тесной квартирке; наверное, он был прав: собаки действительно отнимали изрядную часть моей жизни. Не было ли это желание спасать всех и вся формой патологического альтруизма? Собственно, на этом и строилась моя дипломная работа: я пыталась найти критерии для выявления жертв, чья самоотверженность и участливость настолько гипертрофированы, что, как магнит, привлекают хищников.

Для нормальной жизнедеятельности Беннетту был необходим порядок, а мне – милый сердцу бедлам. Когда Беннетт приезжал ко мне из Монреаля, он всегда аккуратно развешивал в шкафу свои рубашки и брюки, а мои легинсы, куртки из искусственной кожи и майки валялись кучей на кровати. Беннетт всегда ставил грязную посуду в посудомоечную машину и не забывал ее включать, а я оставляла тарелки отмокать в раковине. И что самое тяжкое: он не любил, чтобы собаки спали в нашей кровати. Собаки слушались, но команды он отдавал резче, чем необходимо. И я не раз говорила ему об этом. И не раз задавалась вопросом: как мы все уживемся вместе?

Тучка выбежала ко мне первой. Как всегда, она запросто оттеснила мальчишек своими медвежьими габаритами. Но почему-то не стала здороваться как обычно – с неудержимым восторгом, положив мне на плечи огромные передние лапы. Она была явно взволнована и испугана. Прижав уши к голове, она беспокойно ходила вокруг меня. Один бок был испачкан, как будто она прислонилась к свежевыкрашенной стене. Но я не красила стены в квартире. А если бы красила, то уж точно не выбрала бы красный цвет.

Опустившись на колени, я принялась перебирать влажную шерсть в поисках ран, но никаких ран на коже не наблюдалось, да и «краска» была только сверху и не проникала даже до подшерстка. Я мысленно извинилась перед Честером и Джорджем за свои безосновательные подозрения. Хорошо, что я уже стояла на коленях, а то могла бы и грохнуться с первым приступом головокружения. Я машинально принялась осматривать Джорджа и Честера, чтобы понять, откуда кровь. Сердце бешено колотилось. Мне опять стало дурно. Но на них тоже не было никаких ран. Я опустила голову, стараясь сдержаться и не хлопнуться в обморок.

– Беннетт? – крикнула я, оттолкнув Честера, который пытался слизывать кровь с моих рук.

Теперь я увидела, что мой новый диван весь в крови. Диван подарил Стивен, мой старший брат. Подарил на день рождения, тридцатилетие, когда, по словам братца, я стала уже совсем большой девочкой. Я попыталась собрать собак, но они все крутились под ногами, мешая пройти в спальню. Квартира была спроектирована по принципу железнодорожного вагона: длинные узкие комнаты выходили в прямой коридор. Если выстрелить, стоя у входной двери, то пуля пролетела бы через весь коридор, не задев стены. С места, где я стояла, была видна нижняя половина кровати. Была видна нога Беннетта.

– Что случилось с собаками? – спросила я.

Я прошла по коридору. Чем ближе к спальне, тем длиннее и ярче становились красные полосы на полу.

Беннетт лежал на полу вниз лицом, одной ногой на кровати. И только потом до меня дошло, что нога лежит отдельно от туловища. Первое, что я подумала: надо его перевернуть, чтобы он не захлебнулся в собственной крови, – но, упав рядом с ним на колени, я увидела, что он лежит лицом вверх. Его глаза смотрели бы в потолок, если бы у него еще были глаза. На мгновение у меня мелькнула совершенно безумная мысль – даже не мысль, а надежда, – что это не Беннетт. Может, в квартиру проник грабитель и на него набросились собаки? Я немного разбиралась в таких вещах и даже в состоянии шока понимала, что убийца – не человек. В брызгах крови не было никакой эмоциональной схемы. Моих знаний по криминалистике вполне хватало для правильной интерпретации того, что я вижу. Анализ брызг крови дает очень точные сведения. Он позволяет определить вид ранений, последовательность нанесения ран, тип применявшегося оружия и поведение жертвы – двигался человек или лежал неподвижно, когда ему наносили удары. В данном случае это были колотые и укушенные раны. Кисти рук Беннетта были скальпированы, то есть с них содрали кожу. Это значит, что он пытался отбиваться. Правую ногу ему оторвали в колене. «Оружием» наверняка было животное или несколько животных. На это указывали и рваные края ран, и то, что в некоторых местах были вырваны куски мяса. Кровавый след говорил о том, что Беннетта тащили по полу. Правую ногу могли затащить на кровать уже после того, как Беннетта с нее сбросили. На передней спинке кровати и на стене за ней остались брызги артериальной крови, возможно из сонной артерии.