Руины - [2]

Иногда, когда Матиас был в хорошем настроении, ребятам казалось, что он уверен: Генрих скоро вернется, они помирятся и все будет хорошо. Но гораздо чаще Матиаса охватывало отчаяние, и ребятам даже становилось его жалко.

Матиас по природе был очень скрытным человеком. Он больше слушал, чем говорил. Складывалось впечатление, что он постоянно думает о чем-то грустном, а иногда и вовсе погружается в такую апатию и уныние, что у ребят сжималось сердце от жалости и сочувствия. И все четверо отчаянно пытались хоть немного развеселить его. Эрик придумывал смешные истории, а Стейси разыгрывала перед всеми веселые сценки. Джеф рассказывал много интересного о странах, населении, городах. А Эмми постоянно фотографировала всех, заставляя улыбаться, и часто пела красивые песни.

Молодые люди много загорали, купались, ныряли. Через несколько дней они так сгорели на солнце, что кожа начала шелушиться и облезать. Кроме того, они плавали на лодках, играли в мини-гольф и собирались пойти кататься на лошадях.

Однажды вечером Эрик уговорил всех арендовать парусную шлюпку, но оказалось, что он умеет управлять ею далеко не так хорошо, как говорил. Поэтому им пришлось отбуксировать ее обратно в док. Все это было довольно тяжело и дорого. Зато на ужин в качестве компенсации Эрик угощал всех морепродуктами и пивом.

Эрик ничего не знал о связи Стейси и грека. В тот вечер он ушел спать сразу после ужина, а все остальные остались на берегу. Перед одним из соседних отелей горел костер, а на бельведере[1] играл оркестр. Именно тогда они и познакомились с греками.

Греки пили текилу и приплясывали под музыку. Увидев ребят, они предложили выпить с ними. Стейси сидела рядом с Доном Квиксотом, они беспрерывно болтали, едва понимая друг друга, много смеялись. Бутылки с текилой опустошались одна за другой. Ребята быстро опьянели.

Через некоторое время Эмми обернулась и увидела, как Стейси обнимается с греком. Это продолжалось недолго. Минут пять поцелуев, легкое прикосновение к ее левой груди… Дон Квиксот предложил Стейси пойти к нему в комнату…

Утром о том, что было между Стейси и Доном Квиксотом, никто и не вспоминал. Греки были очень деликатны и вежливы. Казалось, что Эрику они тоже понравились. Он даже просил их научить его каким-нибудь ругательствам на греческом. В общем, все хорошо ладили друг с другом, и вместо компании из четырех человек получилась довольно веселая компания из восьми.

Через некоторое время ребята выяснили, что Генрих, оказывается, оставил записку. Однажды утром Матиас показал ее Эмми и Джефу. Записка была на немецком, а внизу листа была нарисована карта.

Сами они, конечно, не могли прочитать записку, поэтому Матиас перевел ее. Там не было ничего о наркотиках или полиции (Эрик как всегда поторопился с выводами и как всегда заранее начал сгущать краски). Оказывается, некоторое время назад на пляже Генрих познакомился с девушкой. Ей надо было уезжать прямо в день их знакомства, потому что ее пригласили на работу на археологические раскопки. Эти раскопки проводились на шахтах, по добыче серебра или изумрудов, но Матиас точно не помнил, что ему говорил брат.

Генрих провел с этой девушкой целый день. Они пообедали и пошли купаться. Потом он пригласил ее к себе в комнату, они вместе приняли душ и занялись любовью. А потом она уехала.

В ресторане во время обеда девушка на салфетке нарисовала карту, объяснила, где проходят раскопки, и сказала, что была бы рада, если он тоже приедет туда.

После того как она уехала, Генрих постоянно говорил о ней. Он не ужинал и никак не мог уснуть. Уже глубокой ночью он встал и объявил Матиасу, что решил присоединиться к археологической экспедиции.

Матиас считал, что брат поступает очень глупо и необдуманно. Ведь он слишком плохо знает эту девушку. Кроме того, их каникулы были в самом разгаре, и археологическая экспедиция совсем не входила в их планы. А Генрих сказал, что не просит ехать вместе с ним и даже не спрашивает разрешения на это, а просто сообщает, что уезжает. Он поднялся с постели и начал собирать вещи.

Они ругались, кричали, Генрих даже бросил в Матиаса электрическую бритву, которая поранила тому плечо. Матиас бросился на него, и они начали драться. Сцепившись, они катались по полу, выкрикивая ругательства в адрес друг друга. Это продолжалось до тех пор, пока Матиас не ударил Генриха по лицу и не рассек ему губу. Кровь хлынула с такой силой, что Генрих с трудом добежал до ванной.

Матиас накинул на себя что-то и пошел на улицу, чтобы освежиться, успокоиться и выпустить пар, но потом передумал и решил зайти в круглосуточный бар, который был на первом этаже отеля. Было уже три часа ночи. Он выпил две кружки пива, одну — быстро, почти залпом, а вторую — медленно, наслаждаясь каждым глотком напитка.

Когда он вернулся в номер, на его подушке лежала эта записка. А Генриха уже не было.

Записка занимала примерно три четверти листа, хотя когда Матиас читал ее на английском ребятам, она показалась короче. Эмми подумала, что он опускал некоторые подробности, чтобы не раскрывать детали происшедшего, но это было не так важно, ведь главный смысл был вполне понятен.