Руигат : Рождение. Прыжок. Схватка - [17]

Ротный опустил ладонь и витиевато выругался. Перебийнос уважительно качнул головой. Старший лейтенант Воробьев ругался очень редко, а подобную семиэтажную конструкцию старшина слышал от него в первый раз. Нет, причины для ругани он понимал ясно. На таком расстоянии и при подобном угле падения солнечных лучей стеклышки, замеченные в указанном старшиной месте, означали отнюдь не очки, даже не бинокль и не прицел снайперской винтовки, а стереотрубу. И это означало, что противник не только уже рядом, но еще и обладает поддержкой артиллерии. Так что отрытые ротой окопы и вообще весь район обороны окажутся слабой защитой. Лучше, чем никакой, конечно, но слабой – от немецких-то 10,5-сантиметровых гаубиц и при отсутствии своей артиллерии, способной вести контрбатарейную борьбу, что означало возможность для немцев подтянуть свои орудия максимально близко к переднему краю и садить снаряды прямо в их не слишком глубокие окопы. Полный-то профиль они отрыть точно не успеют… Этак потеряют от трети до половины личного состава еще до начала немецкой атаки. А фрицев на них перло до черта.

– Ладно, – переходя с командного на литературный русский, закончил свою тираду ротный. – Понятно все. Ты давай-ка, старшина, пришли ко мне командиров взводов, а сам передохни пока. Часок. А потом у меня для тебя работа будет.

Старшина степенно кивнул и быстро, но этак небрежно, вразвалочку, ну как положено разведке, двинулся вниз по склону небольшого холма, на котором ротный вместе со всеми трудился над оборудованием своего КНП. Траншеи взводов располагались метров на шестьдесят ниже по склону, а ход сообщения они уже точно отрыть не успеют.

Приказ остановить прорыв немцев, пробивающихся из котла на запад, к американцам, поступил старшему лейтенанту Воробьеву в полдень. Его рота, выдвигающаяся вослед ушедшей далеко вперед 72-й Гвардейской стрелковой дивизии Красной Армии, как раз остановилась на привал в румынской деревеньке. Ротный с взводом управления расположился в деревенском гаштете, остальные подразделения рассосались по окрестным дворам. Немецкой авиации особенно не опасались, но светиться на улице ротный своих бойцов давно отучил (сам-то он приобрел эту привычку уже давно, в тяжелом и страшном сорок первом) …

* * *

…Только успели сесть, опрокинуть первый стакан слабенького румынского домашнего вина, закусить куском колбасы и ложкой мамалыги, как на стойке гаштета затрезвонил телефон. Заросший до бровей густым черным волосом трактирщик, все это время опасливо поглядывавший на расположившихся за столами его заведения солдат, ошарашенно вскинулся и, бросив на русских еще один опасливый взгляд, протянул руку к телефону.

– Ты гляди, – поразился младший лейтенант Ковалевич, командир взвода ротных минометов, – телефон у них тут.

– Так это ж, товарищу младший лейтенант, – отозвался командир разведчиков старшина Перебийнос, – туточки фольварк рядышком. Мабуть, оттуда провели.

– Уже пошарил? – прищурился ротный, сразу же верно оценив озвученную разведчиком информацию.

– Та трохи, – смутился старшина. – И нету там ничого. Всё кляты фрицы вже пограбили. Даж патефону немае.

– А был? – усмехнулся ротный замполит.

– Пластинки е, значить был, – поделился старшина выводом из оценки оперативной обстановки.

Но тут у столика нарисовался испуганный трактирщик и взволнованно залопотал по-своему, размахивая руками.

– Чего это он? – недоуменно произнес замполит. – Денег, что ль, требует? Так мы… это…

– Погоди, – прервал его ротный, – чего-то он в сторону телефона пальцами тычет. Может, меня?

Замполит рассмеялся:

– Да ты что, Иван? Ну кто мог знать, что мы остановимся на обеденный привал в этой деревушке? Их же здесь до черта. Через пару верст следующая будет.

Но старший лейтенант уже поднялся из-за стола и решительным шагом направился к лежащей на стойке трубке телефонного аппарата.

– Слушаю.

– Командующий 52-й армией генерал-лейтенант Коротеев. С кем я говорю?

Ротный ответил не сразу. Представившийся генерал действительно носил фамилию командующего 52-й армией, соседней с той, в которую входила 72-я Гвардейская стрелковая дивизия, чей тыл и был вверен под охрану их 239-му батальону НКВД. Но самого генерала Коротеева старший лейтенант Воробьев никогда не видел и голоса его не слышал. Так что первой его реакцией было – провокация!.. Но с другой стороны, какая-то глупая провокация получается. Командующий армией выходит на связь с командиром роты – нелепость! Слишком далеки уровни подчиненности. Может, чья-то шутка?.. Да тоже какая-то глупая.

И он решил не спешить с выводами.

– Командир первой роты 239-го отдельного батальона войск НКВД старший лейтенант Воробьев.

– НКВД… Вот, значит, как. – Голос в трубке прозвучал немного смущенно, но затем вновь набрал уверенность: – Вот что, старший лейтенант, ты с какого года воюешь?

– С сорок первого, товарищ генерал, – осторожно отозвался ротный.

– Ну, значит, опытный. Слушай сюда. Немцы прорвали внутреннее кольцо котла. И двигаются от Поприкани прямо на тебя. Большими силами. Пехота, минометы, бронетранспортеры, возможно даже танки. Хотя авиаразведка их не обнаружила. Никого, кроме тебя, у меня в этом районе нет. Ближайшие подкрепления, которые я смогу перебросить, подойдут только к рассвету. Если ты их не остановишь… – Генерал замолчал.