Ручная кладь - [66]

После разговора на душе становится совсем мерзко.

Хотя чего она от него ждала: жалости, понимания, сочувствия? Он имел все основания, как и ее горе-любовник спросить: «кто я тебе?». Пока ты здоров, полон сил и энергии, ты всем нужен. А сломался, заболел, слег, остаешься со своими проблемами один на один. Нина стоит у окна и смотрит вниз. Ее взгляд упирается в табличку с часами и курсами валют. Часы мигают, время неуклонно движется вперед. Все это наводит на философское размышление о стоимости жизни и оставшемся времени. Ей хочется все бросить и уйти, но она все-таки идет на работу.

Ее появление сопровождается приступом всеобщей любви. «Если тебя так любят, наверное, тебе мало платят» — думает она, разрываясь между ответами на скопившуюся почту, телефонными звонками и вопросами коллег. Она мысленно пытается от всего этого отстраниться. Теперь это все прошлое. Кроме работы у нее фактически ничего нет. Для нее даже хобби всегда была только работа. Что же останется, если это все убрать? Рутина снова засасывает, поглощая целиком, не оставляя на размышления ни времени, ни сил. Впрочем, какое сейчас это имеет значение. Сейчас нужно выжить, это главное.

Тонкая простыня, в которую она пытается завернуться, не спасает от холода. Анестезиолог, причитает над прозрачными руками, пытаясь в очередной раз попасть иголкой в вену. Хирург рассказывает план операции. Если они обнаружат опухоль, то возьмут ткань на гистологию и будут ждать заключения из патанатомии. Он боится кровотечения, которое они не смогут остановить, поэтому взволнован и напряжен. Вот, наконец, капельница готова и укол в позвоночник укладывает Нину на стол. Она не думает о том, что может умереть и вслушивается в разговоры хирургов. Они немногословны.

— Дырка, — слышит она удивленный возглас.

— Принеси из шкафа пакет с Коллапаном, — раздается голос хирурга.

«Значит киста», — понимает Нина.

Ее не успевают привезти в палату, как улыбающееся лицо патанатома появляется в дверях, и с порога заявляет, что никакого лейкоза у нее нет.

— Я разговаривал с хирургом, очень хорошо, что они положили «Коллапан», — продолжает он и подсаживается рядом. С плохо скрываемой гордостью, рассказывает о биоматериале, который Нине положили в поврежденную кость. Его изобрели российские химики, а он проводил морфологическое исследование и ввел в клиническую практику.

— В состав «Коллапана» входит гидрооксиапатит, который по своему составу ближе всего к человеческой кости. Когда он попадает в костный дефект, вокруг него образуется остеон, который в дальнейшем преобразуется в кость. Я сравнивал «Коллапан» со многими импортными препаратами. Ни у одного другого препарата не встречал, чтобы из каждой частички препарата образовывалась костная трабекула.

Его лицо светится счастьем, и речь звенит апрельским ручейком. Нина смотрит из-под полузакрытых глаз и понимает, что смертельный приговор отменили, и ей дарована жизнь. Она улыбается и теряет нить повествования. Она думает, что нужно сделать обязательно на этом отрезке, подаренной жизни. В голове строятся планы, воображение мечтательно рисует картинки из будущего, она медленно растворяется в мире своих грез.

Рождество в Европе

— Давай поедем на Рождество в Европу, — предложила жена.

— Оксана, какая Европа, у детей в школе праздники, к тебе гости придут, у меня работа.

— Леша, ну почему опять работа, ну ты уже давно нам обещал!

— Ну, ты представляешь, сколько это будет стоить!

— Один раз в жизни, мы можем себе это позволить?

Оксана не унималась. У Леши закончились аргументы и он сдался. Билеты действительно стоили целое состояние, поэтому ни в Париж, ни в Лондон они не полетели. Оставался Мюнхен.

— Что мы там будем делать? — спросил, все еще пытаясь отвертеться от очередной авантюры жены, Алексей.

— Найдем что-нибудь.

— Там пивная есть, где Гитлер пиво пил — подключились к обсуждению дети.

— Пап, поехали в Мюнхен, ты же там никогда не был!

Леша тяжело вздохнул, кивнул головой, и счет сразу опустел на четыре с половиной тысячи долларов.

— Все, теперь уйдите и дайте мне поработать, сказал он, выгоняя семью из комнаты, служившей ему кабинетом.

Но он не работал. Он сидел за письменным столом и страдал. Жизнь сложилась как нельзя удачнее. Он с медалью окончил школу, с красным дипломом университет. В двадцать пять защитил кандидатскую в двадцать восемь докторскую. В тридцать пять женился на девушке, которую очень любил, и которая любила его. Вскоре он получил работу в Силиконовой долине и с тех пор жил в Калифорнии. Здесь у него родилось двое чудесных детей — сын и дочь. Они купили дом и жили счастливо. Все было замечательно, но в последние годы что-то произошло. Словно ангел-хранитель, оберегавший всю жизнь, покинул его. Что-то пропало, исчезло из его жизни. Он не мог понять — что. С работой совсем ничего не ладилось. Самостоятельные исследования он давно не вел, и дописывал свою фамилию в работы аспирантов. Да и аспиранты появлялись не часто. Большинство предпочитало более удачливых коллег. Приходили молодые и талантливые ученые, а он чувствовал себя этаким студентом переростком в помолодевшем научном сообществе. Менее удачливые в юности приятели становились начальниками отделов и подразделений. Они уверенно двигались по карьерной лестнице, получали высокие оклады и премии. А в его жизни ничего не менялось. Он перестал за собой следить, растолстел. С женой начались постоянные ссоры. Грантов он больше не получал, а жить вчетвером на его профессорскую зарплату, выплачивая кредит за дом и оплачивая обучение двоих детей, было нелегко. Жена не работала, постоянно донимала разговорами на неинтересные темы, отвлекая от работы. К тому же она любила ходить по магазинам и тратила остатки небольшой зарплаты, лишая возможности отложить на черный день. «Что-то я делаю не то», — думал про себя Леша, но понять, что именно, он не мог.