Ручей любви - [29]

Они подошли к небольшому ручью и двинулись вдоль него, пока не достигли бревна, переброшенного на другой берег. Оливия оглянулась и широко раскрыла глаза от удивления, обнаружив, как далеко они ушли от поляны, на которой был устроен пикник. Лишь в отдалении мелькали одинокие фигуры, а остальные, скрытые деревьями, кустарником и неровностями луга, не были видны.

— Наверное, нам пора возвращаться, — слегка волнуясь, сказала она.

Луис шагнул на бревно и протянул ей руку.

— А может быть, и не пора. Путешественники никогда ничего бы не открыли, если бы они боялись потерять из вида толпу.

Она закусила губу, опасливо подала руку и позволила ему помочь взобраться на бревно. Она не могла поверить, что решилась на такое. Оливия Милликен никогда не совершала ничего столь же предосудительного, как прогулка с незнакомым мужчиной. Но потом она улыбнулась и сказала себе, что Оливия Милликен всегда стремилась путешествовать и, возможно, настало время уделить внимание этой другой, дерзкой и тайной Оливии. В конце концов, она чувствовала себя в полной безопасности вместе с Луисом.

Бревно перекатывалось, когда они проходили по нему, но им, к счастью, нужно было сделать лишь несколько шагов. Затем Луис обнял ее за талию своими сильными руками и пронес оставшуюся часть пути. Ей казалось, что они преодолели сложное препятствие, а не маленький ручей, и начали свое путешествие. Она никогда раньше не была в этих местах.

Они шли под деревьями, и Луис показывал ей различные породы птиц. Оливия была восхищена, потому что прожила всю свою жизнь в городах и ее знания о птицах ограничивались тем, что она могла отличить дрозда от вороны. Звуки пикника полностью замолкли позади, и она могла слышать только птиц, ветер, шумевший в деревьях, их тихие шаги и голоса. Он осторожно держал ее за руку своими сильными пальцами, и тепло его руки странным образом успокаивало ее. Она думала, что ей не следовало позволять Луису держать ее за руку, но ничего не предпринимала. Им следовало вернуться на пикник. Но Оливия не предложила сделать это. Кругом было так пустынно, как если бы они находились на расстоянии многих миль от города и углублялись все дальше в лес. Она подумала, не забеспокоились ли ее родители, но тут же успокоила себя: ведь она могла общаться где-нибудь с подругами.

Насыщенный запах леса пьянил Оливию. Удовольствие сияло в ее глазах, когда она с лучезарной улыбкой посмотрела на него, и Луис, не задумываясь, отреагировал на эту милую женственность, притянув девушку к себе и склонившись над ее губами.

Он инстинктивно сдержал свой напор, чувствуя мягкость ее губ и давая ей возможность отвечать на его поцелуй так, как она хотела. И Оливия начала отвечать ему, увлеченная нежностью прикосновения и жаром его сильного тела. Ее руки, лежавшие на его груди, когда она подсознательно решала, оттолкнуть его или нет, скользнули вверх и обвились вокруг его шеи. Ее тело приняло собственное решение. Его объятия были такими приятными, что она прижалась к нему еще сильнее. Вкус губ оказался интригующим, и она, чтобы испытать его еще раз, инстинктивно разомкнула свои губы. Луису только и требовалось это ободрение. Он положил ладонь ей на затылок и, поддерживая ее голову, усилил поцелуй.

У Оливии кружилась голова от наслаждения. Она целовалась несколько раз раньше — в конце концов, ей было двадцать пять лет, — но никто никогда не целовал ее таким образом. Она задрожала от удовольствий, когда его вначале легко прикасавшийся язык потом глубоко проник в ее рот.

— Ты такая сладкая, — пробормотал Луис, наклоняясь над ней и возвращаясь к своим жадным поцелуям.

Она никогда раньше не испытывала страсть, никогда не подозревала, что какой-нибудь мужчина мог вызвать у нее такие ощущения. Она никогда не позволяла мужчине полностью прижать ее к себе так, чтобы ее грудь была притиснута к его груди. Это прекрасное ощущение, смутно думала она. Луис поднял голову, внимательно всматриваясь в ее затуманенные голубые глаза, и ясно увидел смущение невинности, скрывавшееся за страстью. Его собственные глаза горели желанием. Он тяжело дышал, и она тоже, испытывая тяжесть в своей нежной груди.

Он привел ее сюда не для того, чтобы воспользоваться ее доверчивостью. Долгое время наблюдая за ней на поляне, он заметил, как она старалась избежать встреч с Беллами, и, подчинившись импульсу, предложил ей прогуляться с ним. Но теперь они были одни, и он не мог устоять перед этими сладкими губами.

Он мог овладеть ею сейчас. Он мог положить ее на покрытую мхом землю и поднять ее юбку раньше, чем она бы осознала, что происходит. Будучи такой неопытной, она не имела ни малейших представлений о том, как контролировать свои собственные желания. Но это поспешное соблазнение оказалось бы, по-видимому, единственным случаем, когда ему удалось, бы овладеть ею. Он достаточно хорошо знал женщин, чтобы понимать, что после этого она бы любыми путями избегала его. А он хотел не этого. Луис Фронтерас стремился завоевать любовь Оливии Милликен. А для этого нужно было быть терпеливым.

Но, понимая это, он не мог заставить себя отпустить ее. Он снова принялся целовать Оливию. Чувствуя ее затрудненное дыхание, Луис медленно опустился на колени, увлекая; ее за собой. Он смело положил руку на ее грудь, сжимая ее через ткань. Как хотел он почувствовать ее горячее обнаженное тело. Оливия выгнулась от его прикосновения, ее глаза широко раскрылись.