Ручей Лающей Собаки (Суурэн Ытэрэр) - [6]

Тем временем река делала своё, теперь уже не такое страшное, дело: медленно затащив плывущего в середину улова, она, как бы давая ему отдохнуть, подержала там немного, а затем начала выталкивать на мелководье длинного — косой через всю реку, переката. Вскоре Сергей почувствовал под ногами мягкость дна.

Ещё несколько шагов, и вот он — невысокий, галечный берег!

Бросив рюкзак на камнях переката, Сергей, шатаясь, вышел из воды и плюхнулся на тёплые, прогретые солнцем, камни берега.

— А вода…  какая…  раскалённая…  Кипяток…  прямо! Очень…  хочется пить…  — Сергей вслух, в несколько выдохов, проговорил это, безучастно наблюдая, как волны лениво шевелят лежащий на мелководье рюкзак, и легонько пошлёпывают мокрые камни берега.

Он ушёл от залома в самый последний момент, успев оттолкнуть рюкзак и увернуться от удара неистово долбящей по потоку длинной жердины.

«Вот эта сволота и долбила из-за поворота. Шух-шух-шух…  С-с-сука, чуть не убила ведь, мля…», — Сергей, по-прежнему сидя, остужал разгорячённое лицо пригоршнями ледяной воды, совершенно не чувствуя холода. Думать о своей судьбе, попадись он жердине под удар, а тем более, под залом, ему не хотелось. Обошлось, и слава Богу!

Стресс уходил, уступая место холоду, и на Сергея навалилась лихорадка — трясло так, что, как говорится, зуб на зуб не попадал.

— Это, брат, «отходняки» пошли…  — он уже знал, по какому сценарию будут развиваться дальнейшие события.

Мокрая одежда не грела — прилипла мокрой плёнкой, забирая остатки тепла из уставшего тела. Каждое движение давалось с трудом, и было настоящим мучением. Сергею хотелось свернуться комочком и замереть, чтобы хоть на минуту избавиться от шершавых прикосновений холода.

Но двигаться было крайне необходимо! И не просто двигаться — бежать. Бежать, невзирая на холод мокрой одежды и тяжесть рюкзака, напитанного водой. Только в беге можно быстро согреться, уменьшая шансы оказаться простуженным после такой купели.

— Сейчас мы немного побегаем, а потом костерок соорудим. Спиртика хлопнем, дымком подышим…  — с этими словами Сергей, как ему казалось, побежал по галечной косе к небольшому завалу из старого плавника, расположенному неподалёку от того места, куда он вышел на берег.

На самом же деле, удачливый пловец не бежал, и даже не шёл — сутуло, на несгибающихся от холода ногах, ковылял к выбранному завалу.

Но движение и тяжесть рюкзака постепенно делали своё дело, и, метров, этак, через сто, исчезла сутулость в его осанке, на лице появился румянец, а в руках и ногах начало покалывать — восстанавливалось кровообращение.

Времени, чтобы собирать какие-то прутики и палочки для розжига костра, у него не было, да и желания тоже. Поэтому он, ещё непослушными от холода пальцами, с трудом развязав рюкзак, открыл герметичную упаковку, достав портативную газовую горелку и баллон с газом. Щёлкнул пьезозапал, и в его руках зашумело красно-оранжевое пламя. Отрегулировав расход газа, он подошёл к завалу и направил острый и длинный язычок огненной струи под его нижние брёвна, в кучу сухого, как порох, древесного мусора.

Потянуло дымком…

IV

Раздевания-переодевания и сушка одежды в пряном дыму костра, заняли совсем немного времени. Дольше собирался, как говорится.

И уже через два часа, отдохнувший, плотно перекусивший и облачённый в просохшую одежду, Сергей бодро шагал в сторону перевала, с которого, как он надеялся, а карта это не отрицала, будет видна вся долина, в глубине которой располагался заброшенный прииск — цель его путешествия. На перевале он планировал провести последнюю ночёвку, а утром выйти к прииску и, обустроившись там, пройтись с экскурсией по остаткам, этого, некогда жилого, бывшего ему родным места.

— Не терпится то как…  Большой уже дядечка, а сердце-то, сердце, почему так волнуется? Ностальгия, наверное, навалилась… , - рассуждал Сергей, — Это сколько же я там не был? Почитай, лет сорок? На кладбище, наверное, уже никого и не найду — тайга всё разрушила. Но пойду, всё равно пойду. Валеру надо найти, Степана, Гаврилыча…  А к Деду…  К нему отдельно, и не на один день — много надо там сделать.

Вспомнив про Деда, он нахмурился. Вот тут дел предстояло сделать много. Нет, точнее будет сказать так: не «много», и даже не «очень много», а огромное количество дел.

— Начну с мелочевки всякой: могилку поправлю, оградку какую-никакую сварганю, но надо досок или штакетника поискать на развалинах и перенести потом на Уэмлях, туда, где Дед лежит…  — он начал перечислять, что предстояло сделать там, за перевалом.

Высокогорье брало своё: дорога, до этого узкая, вся в буграх и колдобинах, постепенно становилась шире и ровнее, с её обочин уходила, расступаясь и редея, тайга. И чем выше поднимался путник, тем ниже становились лиственницы, уступая место низкорослому кедровому стланику. Казалось, что освобождаются не только склоны гор, но и само небо: синие горизонты далёкого пространства, до этого робко выглядывающие из-за частокола хилых вершинок деревьев, с уходом их становились шире, напитывались воздухом и светом.

Светлело и на душе Сергея. Лёгкий путь всегда мудрёнее тяжёлого. Отошли и спрятались мысли о неудаче на переправе, о предстоящих заботах.