Рублевский Казанова, или Кастинг для наследниц - [6]

Балийский синдром

Что же произошло на острове? «Боинг» авиакомпании «Трансаэро» должен был вылететь из Москвы на Бали в половине первого ночи. Он бы и вылетел, но в последний момент оказалось, что одна из пассажирок, готовясь к двенадцатичасовому беспосадочному полету, переусердствовала и напилась в такой хлам, что ей сначала вызвали врача, а потом и вовсе сняли с рейса. Все это время приготовившиеся к взлету и оставшиеся на борту двести человек нервно молчали, прокручивая в голове вполне логичный вопрос: если такое начало, то что же будет дальше? Дальнейшие события для некоторых представлялись русской рулеткой, однако добровольно никто покидать самолет и откладывать поездку не стал. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет – отдавая себя в руки судьбы, обреченно рассуждали пассажиры «боинга», поглядывая в иллюминаторы, откуда был виден автокар со служащими, приехавшими снимать багаж упившейся дамы.

Наконец процедура была успешно завершена. Стюардессы призвали пристегнуть привязные ремни, все оживились, стали распаковывать выданные всем носочки, пледы, беруши, повязки для глаз.

Через проход от Вольнова сидела женщина приятной наружности, явно иностранка, судя по западному выражению лица, как сформулировал для себя Андрей Константинович, неминуемо отличающему «наших» от «не наших». В чем эта западность выражается, понять он не мог. Нечто неуловимое. Потенциальная доброжелательность, что ли… У него возникло ощущение, что где-то он ее видел. Возможно, на каком-то мероприятии или на переговорах. Лицо определенно знакомое.

– Я, когда беру это в руки, – по-английски обратился Андрей к незнакомке, крутя в руках повязку, – почему-то всегда вспоминаю Венецию, их маски, карнавал. Если сделать прорези для глаз, отличная маска получится.

В ответ дама слегка улыбнулась ему, но ничего не ответила.

– Вы бывали в Венеции? – пошел на второй заход Вольнов.

– Бывала не раз, – коротко ответила дама, видимо не расположенная к беседе.

– Возможно, там я вас и видел, – сделал радостное заключение Вольнов.

– Возможно, – лаконично согласилась дама.

– Не хотите выпить? – не сдавался Андрей.

– Я бы не отказалась, но правила этого не допускают, а значит, и я не хочу.

– Приятно познакомиться со столь законопослушной гражданкой. Вольнов Андрей Константинович, – считая, что пришло время представиться, сообщил он свое имя и протянул визитку.

– Люси. Люси Магвайер. – Поняв, что сопротивление бесполезно и попутчиков так же, как родственников, не выбирают, она достала из сумочки свою визитную карточку.

Сидевшая у окна Матильда спокойно отреагировала на оживленную беседу своего спутника с соседкой слева. Правда, в свой адрес со времени отъезда из Москвы в аэропорт она услышала лишь несколько фраз, типа «где билеты?», которых уж никак нельзя было не произнести. Всем своим видом Вольнов давал понять, что тяготится ее обществом. А показательный флирт, который он завел сразу, как только самолет стал набирать высоту, – это лишь продолжение линии, проводимой им в последнее время. Эта линия должна была привести к полному разрыву их связи.

Однако Матильда категорически отказывалась замечать изменения в отношениях, которые, надо сказать, никогда не отличались особой преданностью с его стороны. Она сразу решила, что соседка через проход ей не соперница, поскольку совершенно не входит в круг вольновской избирательности. Девушки после двадцати пяти лет ему уже давно не нравятся, этой же даме определенно далеко за тридцать, если не за сорок. При нынешнем развитии косметологии определить возраст женщины – занятие трудное и малоперспективное. Для Вольнова она явно некондиция, несмотря на холеность и очевидную привлекательность.

«Нет, опасности она никакой не представляет, – оценивающе оглядев попутчицу, подумала Матильда и надела на глаза повязку. – Пусть общается с ней. Если он это делает демонстративно, то меня на испуг не возьмешь. Будет так, как я захочу. Он кокетничает с первой встречной, а я буду спать все двенадцать часов. Его старания спровоцировать меня на скандал – пустое дело. У него своя игра, а у меня своя».

Матильда заснула или сделала вид, что заснула. Вольнову было безразлично. Он тут же достал бутылку виски и вновь предложил новой знакомой составить ему компанию. На этот раз она согласилась Они немного поболтали – кто где бывал, кто что видел. Дама сказала, что летит на Бали, где условилась встретиться с мужем. Они собирались отметить очередную годовщину свадьбы. Вольнов тут же сообщил, что ни с кем не связан столь тесными узами и считает их анахронизмом. Попутчица деликатно заметила, что, по ее наблюдению, он путешествует не один.

– Не люблю ездить один. Девушка взялась сопровождать меня, но это ничего не значит.

– Совсем ничего? – искренне удивилась попутчица.

– Абсолютно, – беспечно заверил ее стареющий плейбой.

Еще совсем недавно он ни за что не сделал бы подобного заявления. Но в данной ситуации на то было две причины. Во-первых, дорожное знакомство ни к чему не обязывает. Иной раз совершенно посторонние люди, особенно в поездах, заключающих пассажиров в небольшое пространство на целые сутки, рассказывают о себе такие вещи, которых не доверили бы близким друзьям. А во-вторых, Вольнову совершенно необходимо было вслух произнести то, что давно зрело в его душе, требующей свободы. И виной тому сама Матильда, которая на протяжении уже долгого времени сопровождала его во всех вояжах. Брал он ее с собой больше по привычке, а не из желания быть вместе с ней. Поначалу она ни в чем ему не перечила, не высовывалась, знала свое место, чем и устраивала Андрея Константиновича. Но в последнее время, видимо решив упрочить их отношения простым и проверенным способом, к месту и не к месту стала говорить о детях, используя при этом дедуктивный метод – от общего к частному. Сначала она восторгалась каким-нибудь ребенком, или детской мебелью, или фильмом, но неизменно ее спич заканчивался коронной фразой: