Рубиновое сердце богини - [69]

– Сбежала из дому?

– Так точно.

– А где она твой адрес взяла?

– Вроде бы как старое письмо нашла от мамы, запомнила и приехала.

– И ты не прогнал?

– А надо было?

– Нет, ну… – Вот так, Мария Петровна, в очередной раз вас ваш длинный язык подводит, думать надо, прежде чем говорить. И вообще надо, в принципе.

– Да ладно, Машка, я ж так, шучу. Дай сигарету.

– Обойдешься. – Шутит он, как же, прямо лопается от веселья, хмурый, как ноябрьское небо.

– Мне тогда показалось, что она добрая. Плакала, просила не выдавать отцу, чуть не на колени падала. Это я их с Гошиком познакомил, а потом и на фирму ее привел. Уже потом, когда Гера для нее квартиру снял, я пытался вмешаться, но…

– Тебе сказали, чтобы не совал нос не в свое дело?

– Точно. Я к чему рассказываю… Элла знала про камень. Она Гошке рассказала, чтобы тот на ней женился, а тот у меня спрашивал, правда ли это.

– И ты подтвердил?

– А что мне оставалось делать? Подтвердил и предупредил.

– А он?

– Он не поверил, сказал, чтобы я своими страшилками детей пугал. Только зря он старался, камня у Эллы не было, он у моего папаши остался. – Ох, боюсь, что Димка заблуждается. Камень был у Никанора, а вот где он сейчас находится – неизвестно.

Мы еще долго сидели на кухне. Просто так. Дима молчал, а я не решалась заговорить. Почему? Не знаю. Просто было неловко как-то, я несколько раз порывалась подняться, но натыкалась на притворно-равнодушный взгляд и садилась на место.

– Может, приляжешь, отдохнешь? – предложила я, он ведь всю ночь на том подоконнике просидел, точно знаю. Ну, не знаю, догадываюсь. А там сквозняк.

– Спасибо, я не устал.

Я с серьезным видом кивнула. Конечно, не устал, а мешки под глазами – это плод моего воображения. И морщины на лбу. Пыляев всегда морщил лоб, когда ему что-то не нравилось или нога болела. Зачем он мне врет?

Зазвонил телефон. Как там у Чуковского было: «Кто говорит?» – «Слон».

К сожалению, это был не слон. Аделаида Викторовна. Ну почему именно сегодня, когда у меня нет ни сил, ни желания сражаться с ее ехидством.

– Мария, это ты?

– Я.

– Нам нужно поговорить.

– О чем?

– Жду тебя через полчаса. Надеюсь, у тебя хватит совести не тащить с собой этого… Этого… – Не найдя подходящего слова, Аделаида Викторовна бросила трубку. Плевать. Значит, важный разговор? Хорошо. Через полчаса? Ладно, приеду, у меня тоже найдется пара вопросов к милейшей даме: например, зачем она звонила в Вимино, зачем врала, когда говорила, что Димка попал в больницу. Мы еще посмотрим, кто кого.

Димка, несмотря на все уверения, задремал прямо за столом, когда только успел. Разбудить? Не стоит, начнет вопросы задавать, а Аделаида Викторовна права – отношения лучше выяснять наедине, Димкино присутствие скорее минус, чем плюс. Записку напишу.

До дома, где имели честь располагаться пятикомнатные апартаменты, в коих обитал Гошик, а заодно и его мамочка, я добралась в рекордный срок – пятнадцать минут. У Хромого Дьявола отличная машина, надеюсь, он не слишком расстроится, обнаружив ее отсутствие.

Честно говоря, находиться во дворе было неприятно. Я семь лет прожила в этом доме. Вон елочка, которую посадили еще при мне, вымахала красавица, лапки распушила. А вон качели, песочница, горка и деревянный домик, в котором можно прятаться. И лавочка есть, когда-то я мечтала, как буду сидеть на этой самой лавочке и качать коляску с младенцем или наблюдать, как ребенок копается в песочнице, смешной розовощекий карапуз. Теперь карапуза никогда не будет, потому что мой муж захотел со мной развестись, а на ребенка алименты платить нужно было бы. И ответственность еще, а Гошик всегда боялся ответственности.

Скотина!

Какая же он скотина.

А в подъезде дверь стальную установили. Какой там номер квартиры? Сто тридцать. Точно, сто тридцать, Аделаида Викторовна еще шутить изволили, мол, не одна чертова дюжина, а целый десяток.

– Ты опоздала.

Моя бывшая свекровь выглядела великолепно, впрочем, как всегда. Светлые волосы уложены в аккуратную прическу, глаза накрашены, в ушах поблескивают камешки, я рядом выгляжу Золушкой до превращения ее в принцессу.

– Точность – вежливость королей, – уколола Аделаида Викторовна, слышали мы уже и про королей, и про королев, и про кровь голубую, аристократка из Краснознаменска. – У тебя новая машина.

Мы топтались в коридоре, видимо, свекровь еще не решила, где следует принимать особу, подобную мне, – в зал проводить или все-таки кухни достаточно. А я же изо всех сил старалась не смотреть на пол, Гошик говорил, что именно здесь Лапочку и убили, вероятно, я даже стою на том самом месте. Следов не осталось, а вот ковер новый – темно-синий, на таком, наверное, и кровь не видна.

– Машина не моя.

– Даже так? – Левая бровь слегка приподнялась, это означало удивление.

– Даже так.

– Неужели он тебе еще не подарил машину? – Она отступила в сторону. – В комнату иди. Только разуйся.

– А тапочки? – спросила я исключительно из вредности.

– Пол теплый. – Гошина маменька царственно удалилась, предоставив мне самостоятельно разбираться с гардеробом.

Обстановка в комнате со времени моего последнего визита не изменилась. Напольная ваза, картина а-ля Рерих, бюро, фарфоровые голуби перед старинным зеркалом, тяжелые портьеры, мне всегда было душно здесь.