Рубин великого ламы - [48]

— Действительно, — заметила американка, — я даже ни разу не заглянула туда с самого отхода аэроплана.

— О, вы меня все равно не нашли бы, если бы и вошли туда! — сказала Мюриель торжествующим тоном. — Утром, осматривая «Галлию», я заметила в одной стене шкаф, которым и воспользовалась. Там-то я и просидела, скорчившись, до последней минуты.

— Вам, верно, очень плохо было сидеть там, — сказал Оливье, на этот раз без удержу заливаясь смехом, — будем надеяться, мисс Рютвен, что вам найдут более удобное помещение, а пока потрудитесь сесть около лорда Темпля. Вы, должно быть, едва стоите от голода и усталости.

— Я буквально умираю от голода! — призналась Мюриель.

— Но еще минуту! — возразил Оливье. — Я все-таки замечаю, что недостает доктора. Не должен же он обедать за столом с прислугой! Господин Петтибон, сделайте одолжение, отдайте приказание, чтобы его пригласили сюда.

Это было слишком для бедного Петтибона.

— Негра! — воскликнул он голосом, сдавленным от негодования. — Чтоб негр ел за одним столом с нами!..

— Но я думал, что вы любите негров? — сказал Оливье, удивленный.

— Не за столом!.. Как прислугу — да! Как равных — нет!

Он говорил с пеной у рта; глаза его налились кровью. Видно было, что это для него не безделица. При мысли обращаться с негром, как с равным, ужас и презрение к этой расе поднимались в американце с силой векового предубеждения…

— Сожалею, что должен сделать вам неприятное, — возразил Оливье твердым голосом, — но никто не скажет, что в моем доме есть недостаток уважения к науке, носит ли она черный или белый покров… Потрудитесь известить доктора.

Этого маленького пререкания, к счастью, никто не слышал, скоро появился доктор и все наконец разместились.

Обед кончился без приключений. У бедного Петтибона, который не проглотил ни куска, присутствие негра отбило всякий аппетит.

Если бы гнев не затемнял ему глаза, и если бы он хорошенько рассмотрел лицо доктора, то, быть может, нашел бы нечто утешительное… Положим, лицо доктора было не из красивых, но чем больше в него всматриваешься, тем менее замечаешь в нем черты, принадлежащие этой, внушающей отвращение, расе. Лоб у него высокий, нос с горбинкой, губы, хотя и толстые, но европейские: словом, это был негр необыкновенный…

Даже лорд Темпль, с минуту рассматривавший его лицо с некоторым беспокойством, казалось, вдруг был чем-то поражен.

Все вышли из-за стола и направились на палубу пить кофе. Лорд Темпль схватил Оливье за руку и удержал позади всех.

— Господин Дерош, — сказал он, — мне пришло в голову странное подозрение… И считаю своим долгом сообщить его вам.

— Я вас слушаю, милорд, — ответил Оливье.

Лорд колебался одну минуту, а потом, понижая голос, сказал с волнением:

— Знаете ли, — ваш доктор, негр… я думаю, что это Отто Мейстер!..

— Тише! — ответил Оливье также полушепотом, — минут десять назад я сам его узнал!

ГЛАВА XIV. Первый переход

Выйдя из-за стола, леди Дункан, которую неожиданное появление Мюриель довело до внешней степени раздражения, под предлогом головной боли удалилась в свою каюту вместе с дочерью. В ту же минуту разговор мистера Дероша с лордом Темплем был прерван криком вахтенного: «Венеция!» Все поспешили на палубу, чтобы полюбоваться волшебным городом.

Солнце уже зашло. Внизу было темно, только та часть неба, где проходил аэроплан, еще светилась. Вдруг одна за другой блеснули звезды, внизу же, в каждой улице приморского города, сверкало точно ожерелье из бриллиантов, а другие огни, подобно светлякам, капризно перебегали с места на место, мелькая по каналам, по воле гуляющих в гондолах.

Величественная масса собора Святого Марка, площадь, ярко освещенная, казались светлым пятном среди лабиринта волшебных каналов, которые разрезали город во всех направлениях и, вместе с темными очертаниями домов, казались шахматной доской. Звезды, отраженные в каналах, придавали всей картине действительно фантастический, сказочный вид; путешественникам, глядевшим с высоты неба, он казался волшебным видением, беззвучным и как бы сосредоточенным в своей странной величественной красоте.

Впереди, при выходе из Венеции, Адриатическое море казалось темной, почти черной полосой, заключенной между полуостровом с одной стороны и берегами Иллирии с другой.

Оливье с одного взгляда убедился, что между присутствующими на мосту нет леди Дункан с дочерью, и решил, что им необходимо было бы прийти полюбоваться этим зрелищем.

В их положении всякое разнообразие может облегчить их смертельную тоску… Рискуя еще больше расстроить леди Дункан, он направился к их каюте и постучал в дверь.

— Войдите! — послышался звонкий голос Этель.

— Я позволяю себе побеспокоить вас, сударыни, — сказал молодой капитан, останавливаясь у порога, — но вид Венеции стал так прекрасен, что я очень желал бы пригласить вас полюбоваться этим зрелищем… Вы не откажетесь пойти со мной, чтобы насладиться такой прелестной картиной?

— Ах, мосье, — сказала леди Дункан, поднимаясь с кресла и отнимая платок, который прикладывала к глазам, — разве мы можем теперь чем-нибудь наслаждаться?

— О, сударыня, я знаю, верю! Но все-таки прошу вас сделать над собой усилие!.. И когда вы увидите быстро убегающее перед вами пространство, то лучше поймете, с какой скоростью аэроплан несет вас к вашему дорогому больному…