Рубин - [14]

Взволнованный шепот пронесся по залу. В задней части комнаты господин в тюрбане поднял руку в небрежном приветствии. Вспыхнули ослепительные лучи от его витого кольца, где в раскрытых челюстях кобры мерцал изумруд размером с орех. При этом многие женщины прикрыли веерами вспыхнувшие от вожделения лица, а многие мужчины вздохнули с тревогой.

Да, сегодня вечером торги будут стремительными и ожесточенными, подумал Парди:

– Кто предлагает двадцать тысяч фунтов?

В переднем ряду молодой человек поднял руку. Кудрявый лорд Беллингхем. Но он лишь недавно унаследовал титул графа и стремительно проматывал состояние, так старательно собранное его отцом. И этот молодой граф намеревался приобрести «Глаз Шивы»?

«Чтобы оплатить это сокровище, тебе придется продать родовой замок в Кенте и всю коллекцию антиквариата, собранную предками», – цинично подумал Парди.

Тихонько фыркнув, он обратился к другой стороне зала: – Я слышу двадцать пять тысяч?

Поднялась еще одна рука.

– Есть двадцать пять тысяч. Кто предложит тридцать?

Остроглазый человек в костюме из тонкого синего сукна, сидящий в переднем ряду, сдержанным жестом подтвердил свою цену.

«Ваш вид мне также знаком, – подумал Парди. – Еще один чумазый владелец заводов из Йоркшира, несмотря на вашу прекрасную внешность и дорогое платье. Нет, «Глаз Шивы» слишком хорош для тебя».

– Тридцать, – отрывисто бросил аукционист. – Кто-нибудь...

– Пятьдесят тысяч фунтов!

Громкий вздох раздался в зале, когда обычно уравновешенные представители лондонской элиты обернулись, чтобы посмотреть на покупателя, предложившего эту невероятную цену.

Парди ощутил бурный восторг. Конечно, этот темноволосый человек в безукоризненном, но небрежно повязанном шейном платке должен быть виконтом Сент-Сиром. Но его надежды были тут же разбиты, как только он узнал покупателя: британский чиновник в отставке, недавно вернувшийся из Индии, где он был губернатором Бенгалии, или это был Пенджаб? Не имеет значения. Все, что имело значение для Парди, так это то, что этот человек возвратился богатым, как Крез, с бесчисленными сокровищами, награбленными за двадцать лет правительственной службы. И, как было принято среди многочисленных представителей ее величества, этот человек получил титул по возвращении домой, как молчаливое подтверждение права набивать собственные карманы на государственной службе.

Ноздри Парди расширялись, улавливая опьяняющий аромат денег сэра Джона Хамфри. Да, возможно, он обойдется и без Сент-Сира.

– Пятьдесят тысяч, – повторил аукционист. – Я слышу – шестьдесят?

– Шестьдесят тысяч, – рявкнул владелец заводов из Йоркшира, забыв в азарте, что здесь вполне достаточно жеста.

Парди едва удержался от насмешливой улыбки. Жадный маленький выскочка, подумал он.

– Я слышу...

– Восемьдесят пять тысяч, – вмешался граф Беллингхем.

– Восемьдесят пять тысяч. Кто предлагает девяносто?

Беспокойная тишина овладела залом, прерываемая только шелестом атласа и свеженакрахмаленного полотна. Даже приглушенный шепот затих.

– Кто предложит девяносто? – поторопил Парди. «Будь я проклят, если позволю драгоценному камню уйти хоть на один шиллинг дешевле, чем за сотню тысяч!» Парди медленно повернул открытую шкатулку. Наступила полная тишина. Напряженность в комнате росла.

– Девяносто тысяч? – повторил он, оглядывая собравшихся.

И вот уголком глаза Парди заметил движение в конце второго ряда. А, это было лицо, которое он хорошо знал, как и многие в Лондоне. Прикрытые тяжелыми веками глаза и полные чувственные губы. Мужчина небольшого роста в костюме, который никогда, казалось, не соответствовал усилиям дорогих портных. Руки с тонкими пальцами, которые выглядели слишком белыми, чтобы быть способными на чудовищные дела, приписываемые ему на трех континентах. Джеймс Ракели, принц-купец с Ломбард-стрит. Кажется, так газеты окрестили его в прошлом году, припомнил Парди. Громадное состояние этого человека было приобретено при помощи сомнительных сделок, слишком многочисленных, чтобы перечислять их, следы которых тянулись через всю Европу, начиная с Крыма, и дальше, к неприступным Гималаям.

Опиум в Калькутте. Сапфиры на острове Цейлон. Оружие мятежникам, участникам тайпинского восстания, наводнившим юг Китая, спасающимся от работы на строительстве железной дороги на американском Западе, что для китайцев было равносильно рабству.

Все эти предприятия не стоило исследовать слишком пристально, как убедился уже не один неудачный конкурент. Ходили слухи, что Ракели и Сент-Сир один или два раза столкнулись где-то на Востоке. И что Ракели сильно пострадал от этих столкновений. Возможно, именно поэтому он всегда носил перчатки на публике. Это было столкновение, на которое стоило бы посмотреть, подумал Гораций Парди.

И теперь принц-купец имел виды на этот рубин?

Глаза аукциониста заблестели. Говорили, что этот мужчина имел вкус к редким и красивым вещам и неограниченные суммы, чтобы оплачивать свои прихоти. А в последнее время, опять же по слухам, Ракели был обеспокоен поисками жены знатного происхождения, чтобы посредством брака приобрести респектабельность.

Возможно, он даже планировал использовать рубин, чтобы завоевать чью-то благосклонность. Да, это стоящий клиент, решил Парди.