Рубин Карашэхра - [67]

— Но приходить сюда ты не боишься? — спросил Эмил с некоторой досадой, уже сам не зная, шутка этот разговор или нет.

— Боюсь, — призналась она. — Тяжело здесь. Стены как будто давят.

— Зачем же приходишь?

Нельга провела кончиками пальцев по его нахмуренным бровям, по лбу, чтобы стереть сердитые морщины:

— Прихожу, чтобы ты не сошел здесь с ума один.

— Я не один. Со мной Мёдвик.

— Ему тоже одиноко.

— Мне не одиноко, — возразил Мёдвик, краснея еще сильнее под ласковым взглядом Нельги. — Мне здесь хорошо. У меня дела… разные.

Девушка рассмеялась:

— И тебе не скучно?

— Нет. Я травы собираю…

Эмил кашлянул, чтобы снова привлечь к себе внимание, и спросил:

— А ты не боишься, что в деревне узнают, куда ты ходишь?

Нельга чуть нахмурилась, прозрачные глаза потемнели. Очаровательная девушка. Милая, разумная. Хозяйственная. Вот только странная, холодная, неприступная. Ей бы королевой родиться, светской дамой, а не в поле коров пасти.

— Не боишься? — переспросил колдун, рассматривая ее строгое лицо.

— Нет. Этого не боюсь.

Полудемон снял со своего лба ее руку и легонько пожал.

— Ты жалеешь меня, — сказал он. — Жалеешь с того, первого раза…

День, когда Эмил впервые встретил Нельгу, колдун помнил так: он выехал на опушку леса, вороной жеребец громко фыркал и потряхивал длинной гривой, солнце недавно поднялось, на траве еще лежала роса. Настроение у Эмила было радужное и, увидев впереди высокую девицу с корзиной, — по всем признакам из ближайшей деревни — он пришпорил коня, решив немного позабавиться.

Девушка наверняка слышала конский топот, но продолжала неторопливо идти вперед не оглядываясь. Две толстые длинные косы спускались из-под пестрой повязки ей за спину, и Эмил уже представлял, как сейчас намотает одну из них на кулак.

Но крестьянка вдруг обернулась и не вскрикнула испуганно, не бросилась бежать, хотя на своем огромном вороном жеребце Эмил должен был выглядеть грозно. Она даже не вздрогнула, просто посмотрела на колдуна спокойным ясным взглядом. И Эмил натянул поводья, резко осаживая коня. Было в этом светлом, милом лице что-то знакомое… Такие же светлые волосы и прямые плечи были у его матери, такой же изгиб губ. Вот только смотрели они по-разному. Взгляд леди Дианы де Кодье был кротким, тревожным, чуть печальным; деревенская девушка рассматривала его со спокойным достоинством.

— Подвезти, красавица? — спросил колдун, слыша, как хрипло, грубо звучит его голос.

— Спасибо, — ответила она, перекладывая ручку корзины из одной руки в другую. — Сама дойду.

Всадник хмыкнул, заставляя жеребца подойти еще ближе к незнакомке:

— Что, боишься меня?

— Не боюсь… А только ни к чему это.

Брови у нее были золотистые, красиво изогнутые над светлыми, прозрачными глазами.

— А в корзине у тебя что?

— Ягоды. Малина. — Девушка продолжала смотреть на него снизу вверх, и Эмил чувствовал, что в ней совсем нет испуга.

— Разве? А ну посмотри хорошенько.

Незнакомка опустила взгляд в корзину, ахнула от удивления и выронила ее. Лукошко опрокинулось, рассыпались по траве крупные, ярко-алые, сверкающие на солнце рубины. Эмил рассмеялся.

— Что, узнала меня?

— Сразу узнала, — ответила она. — Вы колдун из замка. — Девушка указала на черные башни, заслоняющие полнеба.

— Верно. — Он сильнее натянул повод, удерживая заплясавшего на месте жеребца, и рассмеялся своим мыслям. — А что, красавица, пойдешь за меня замуж? Каждый день по такой корзине приносить станешь.

Она посмотрела на рдеющие в траве рубины, потом подняла взгляд на полудемона, и столько было в ее глазах спокойной выдержки и достоинства, что Эмилу… человеческой части его души стало на какое-то мгновение неловко. Примерно так же смотрели ангелы. Уверенно, невозмутимо, даже мысли не допуская, что кто-то может причинить им боль. Или эту девушку никто никогда не обижал, или она пережила такое, что даже колдун из черного замка не мог ее напугать.

Незнакомка наклонилась, подняла корзинку, вытряхнула из нее оставшиеся рубины и пошла прочь.

Эмил хлестнул жеребца и помчался вперед, злясь на себя за то, что не может проучить неучтивую девицу, отмеченную печатью ангельского спокойствия. Не может, и все.

И тут произошла странная, необъяснимая вещь. Жеребец вдруг споткнулся на ровном месте и рухнул на землю, подмяв под себя седока. Полудемон взвыл от боли в бедре, придавленный тяжеленным лошадиным боком, и едва успел выдернуть ногу из стремени, как конь вскочил и понесся по полю так, словно за ним гналась стая демонов. Ругаясь последними словами, Эмил попытался приподняться. Нужно было собраться с силами, отключиться от боли и заставить вернуться свихнувшегося жеребца, но колдун вдруг услышал быстро приближающиеся человеческие шаги. А потом чьи-то руки обхватили его за плечи, на грудь упали уже знакомые тяжелые косы, а в лицо заглянули тревожные ясные глаза.

— Как вы, сударь?! — спросила подбежавшая девушка, часто дыша от быстрого бега. Грудь ее вздымалась под тугим корсажем, пушистые завитки выбились из-под повязки.

— Терпимо, — ответил он, кривясь от боли. — Не знаю, что нашло на эту скотину. Споткнулся на ровном месте… Это не ты его заколдовала?