Рубин из короны Витовта - [4]

– Это ж когда бывает такое… – Спиро удивлённо покачал головой. – Сам Хасан-бей, важнейший человек в вилайете[10], прибыл на наш остров…

– И что ж теперь будет? – встревожилась женщина.

– Что, что… – Христо обвёл взглядом своё убогое жилище. – Кто даст хороший бакшиш, тот и станет тут властвовать. Вот что будет…

Отец умолк, некоторое время сосредоточенно ел, а потом, видимо отгоняя таким способом собственные заботы, обратился к Спиро:

– Ну, сынок, как успехи? Скоро выложишь своего дельфина? Наверное, уже набрал много камешков?

– Ой, папа, что я нашёл сегодня!.. – Спиро сорвался с места, кинулся в свой уголок, где у него были сложены цветные камешки, ухватил тот самый ярко-красный и положил его перед родителями на стол. – Вот, смотрите какой…

Родители переглянулись, и Христо осторожно взял камень в руки и, щупая грани пальцем, спросил:

– Где ты его нашёл, сынок?

– А там, где и все! Море выкинуло… – беззаботно рассмеялся Спиро.

– Ах ты ж мой маленький! – Отец приласкал сына и заметил: – Камешек, правда, красивый, только красных дельфинов не бывает… А ты что хочешь с ним делать?

– А он его подарит мне, – женщина взяла у мужа камень и ласково посмотрела на Спиро. – Ты ж любишь свою маму, сынок, не так ли?

Широко раскрытыми глазами сын посмотрел на неё. Спиро никак не мог подумать, что простой камешек, пусть даже такой яркий, может заинтересовать самого дорогого ему человека, и он сразу согласился:

– Конечно, мама!

– Ах ты мой дорогой, – мать нежно прижала ребёнка к себе и красноречиво посмотрела на мужа: – Христо, мне кажется, эта счастливая находка поможет нам всем…

Рыбачье селение жалось к берегу рядом с пристанью, где сейчас стояла со спущенными парусами большая турецкая фелюга[11]. К тому же чуть дальше, на холме, сейчас, словно попирая убогие домишки селения, красовался роскошный шатёр самого Гасан-бея, возле которого так и сновали слуги, а вокруг стояла вооружённая до зубов охрана.

Именно сюда не пришёл, а прибежал Христо Костанди, держа в запотевшей ладони найденную сыном драгоценность. Однако чем ближе Христо приближался к шатру, тем больше его охватывал страх. И правда, с какого такого перепугу уважаемый Гасан-бей будет разговаривать с простым рыбаком? Но и показывать камень другим, не попав на глаза Гасан-бею, было бы просто глупостью.

Так, подходя всё ближе к шатру, Христо понемногу терял уверенность, и, когда его остановил на удивление богато одетый охранник, Христо решил, что все его надежды напрасны. Однако тот оказался в хорошем настроении и весело спросил:

– Ну а ты куда прёшься?

– К ясновельможному Гасан-бею, – Христо судорожно проглотил слюну и добавил: – Высокочтимый…

– Несёшь бакшиш? – Охранник заржал и вдруг ухватил Христо за ворот: – Ну пошли, «высокочтимый»… Я, Али, сам отведу тебя. Пусть высокочтимый Гасан-бей увидит, что за важный господин к нему пожаловал, а потом…

Под насмешливое улюлюканье дворни Али приволок наглеца к самому шатру, и втолкнув Христо в середину, объявил:

– Высокочтимый бей! Этот оборванец первым принёс бакшиш!

Турок в золототканом халате лежал на ковре и курил кальян. Увидев Христо, он криво усмехнулся, но, предвидя потеху, вынул мундштук изо рта, мастерски пустил вверх кольцо дыма и благосклонно кивнул.

– Ну давай, посмотрим…

– Ясновельможный бей, я здешний рыбак Костанди и прошу прощения за свою дерзость, но море иногда делает нам подарки. – Христо сделал шаг вперёд и с низким поклоном протянул к турку руку, где на ладони своими гранями ярко сверкал рубин. – Вот и сегодня, когда высокочтимый гость прибыл к нам, оно выкинуло на берег этот камень, и потому я считаю, владеть им может только сам ясновельможный Гасан-бей…

Турок поспешно ухватил рубин, зажал в кулак, потом распрямил пальцы, снова полюбовался на необычный блеск граней и заметно взволнованным голосом объявил:

– Али, отныне этот человек, – Гасан-бей показал на Христо мундштуком кальяна, – главный на этом острове и мой друг! Ты понял, Али?

– Так, эфенди… – оторопевший от такого поворота дел Али приложил ладонь к груди и поклонился.

– Тогда иди объяви это всем… – и бей красноречивым жестом подвинул ближе к Христо блюдо с лакомствами…

* * *

Вскоре после возвращения с острова в жизни Гасан-бея началась чёрная полоса. Поначалу бывший управитель вилайета не догадывался, почему он вдруг попал в немилость, однако со временем начал кое-что понимать. Так, он пришёл к выводу, что всё пошло наперекосяк после того, как между ним и агою янычар ни с того ни с сего началась ссора.

В тот день у Гасан-бея было чудесное настроение, так как ему наконец-то сделали заколку к алмазному перу, украшавшему тюрбан, вставив туда новоприобретенный рубин. И надо ж было ему, принимая агу и прочих местных властителей, вспомнить поражение при Ангоре. Тогда сам султан Баязет пытался бежать, но был пойман и попал в плен.

Каким образом уважаемый, но, как оказалось, мстительный ага был причастен к этому делу, Гасан-бей так и не уяснил. Однако достаточно прозрачный намёк был сделан, и тут уж ничего не поделаешь. Вот и пришлось солидному Гасан-бею собирать караван и путешествовать, чтобы уладить дело, не куда-нибудь, а прямиком в крепость Едирне, где временно размещалась ставка самого султана.