Рубикон - [38]
У Люция не было сыновей, и меч, сопровождавший еще его прадеда к стенам Карфагена, проводит теперь военного трибуна в самый дальний путь, куда уходят все квириты.
Плакальщицы завыли. Старик Вителий, выпрямившись и как бы закаменев, распоряжался погребением, придирчиво следил, чтобы ни одна мелочь не была упущена на этих горестных проводах его единственного сына к подземным богам.
Флавия сидела около усыпанных весенними цветами носилок, безмолвная и безжизненная. Она все время обнимала Агриппу, словно боясь, что, если разомкнет руки, последний дар, завещанный ее любимым, растает, исчезнет вместе с погребальным дымом.
Агриппа и сам жался к ней, ища в живом тепле защиту от охватившего его ужаса. Мальчик впервые видел, как умирает человек, и этот человек был его любимый наставник, самый любимый на всем свете после сестренки, матери и отца. Ужас, скорбь, невозможность представить, что смерть — это навсегда, что уже никогда не будет Люция, — все перемешалось в душе ребенка. Он внимательно следил за всем происходящим, но не воспринимал ничего, кроме того, что Люция уже нет.
Надтреснутым, дребезжащим голосом осиротевший отец запел прощальный пеан. Нестройный хор юношеских я мужских голосов подхватил напев поминальной песни.
Гай Корнелий и прибывший на похороны двоюродный брат Люция подняли носилки и понесли к костру. Вителий с зажженным факелом в руках приблизился, с пристальным отчаянием посмотрел в мертвое лицо сына и поднес факел к облитому земляным маслом хворосту. Пламя вспыхнуло и скрыло Люция.
Агриппа, дико вскрикнув, метнулся в костер. Гай Корнелий перехватил его и, крепко держа, оттащил к Флавии. Флавия и тут не шевельнулась. Широко открыв безумные глаза, глядела прямо перед собой. Двоюродный брат Люция подошел к молодой вдове:
— Сестра, мы все скорбим. — Его голос, мягкий и вкрадчивый; показался Агриппе отвратительным.
Родич положил руку на плечо Флавии, и она подняла на него глаза. Агриппа снова рванулся, но Гай Корнелий увел его в дом и напоил чем-то терпким. Мальчика сморил тяжелый сон.
Урну с прахом Люция установили на цоколе из черного мрамора, напротив вазы с его любимыми гиацинтами. Среди цветов, посаженных его Каей, среди тенистой зелени родного сада, где каждое дерево жило и росло вместе с ним, отмечая рождение Люция, его первый шаг, его первый лепет, его возмужание и встречу с любимой, их союз и первый и последний отъезд юноши из отчего дома, — здесь будут покоиться останки военного трибуна Люция Вителия до тех пор, пока осиротевший отец не отвезет урну с прахом сына в Рим, чтобы навек установить в родовом склепе Вителиев в Городе Мертвых.
— Ты, сынок, заставил меня делать твою работу, — скорбно шепнул Вителий, устанавливая урну с прахом Люция на новеньком отполированном цоколе. — Ты должен был проводить меня, а не я тебя...
А в саду Вителиев созревали плоды, павлины, распустив свои прекрасные хвосты, громко кричали. Флавия и Агриппа по-прежнему кормили их по утрам.
Занятий не было, от Марсовых игр Вителий освободил Марка Агриппу. Мальчик был нужнее ему дома. Лишь когда маленький пицен был рядом, Флавия принимала пищу.
В светлые лунные ночи, тесно прижавшись друг к другу, они сидели у подножия урны. Флавия молча плакала, а мальчик пристально глядел на урну, где на черном мраморе четко блестела позолота букв: "Люций Вителий, военный трибун, сын Авла Вителия и благородной Семпронии. Родился в год 674 со дня основания Рима, покинул нас в год 701. Жил на земле двадцать семь лет".
— Я никогда не забуду моего Кая. — Флавия касалась нежными прохладными пальцами горячих щек мальчика. — Он любил тебя, и ты будешь моим братом. Мы никогда не забудем нашего Люция!
Она целовала его, но маленький пицен был еще слишком юн и чист, чтобы почуять в этих нежных прикосновениях не осознанную самой Флавией страстность истосковавшейся женщины.
На каникулах Марк Агриппа провел дома всего две декады. Он совсем бы не поехал, боясь оставить Флавию наедине с ее горем. Но Випсаний, тяжело вздохнув, развязал засаленную тряпочку, где хранились золотые монетки, скопленные на покупку пары волов, горестно посмотрев на блестящие кружочки, взял два денария:
— Жена, я сам поеду за ним!
Его верная подруга молча кивнула, жаль было расставаться с надеждой уже в эту осень приобрести парочку круторогих, но желание повидать сына было сильней.
Агриппа встретил отца сдержанно и коротко сказал:
— Трибун умер!
Випсаний скорбно качнул головой, и больше они об этом не говорили.
Но дома ни встреча с сестрами, ни материнская нежность не могли утешить мальчика. Едва только поспели крупные орехи, Агриппа притащил домой два больших мешка и начал собираться в обратный путь.
— Матрона Флавия там одна, — пояснил он отцу. — Старик ее не любит.
— Это хорошо, сынок, что ты умеешь быть благодарным, — согласился Випсаний, снаряжая сына в дорогу. — Сам доедешь, или проводить?
— Не маленький. — Подумав, мальчик прибавил: — Ты вот что, отец, лучше раз поклонись хорошенько Скрибонию и попроси у него денег в долг, да купите сразу волов, чем каждую весну толстомордому кланяться. В будущее лето мы с тобой отработаем ему эти деньги.
Героя этой документальной повести Виктора Александровича Яхонтова (1881–1978) Великий Октябрь застал на посту заместителя военного министра Временного правительства России. Генерал Яхонтов не понял и не принял революции, но и не стал участвовать в борьбе «за белое дело». Он уехал за границу и в конце — концов осел в США. В результате мучительной переоценки ценностей он пришел к признанию великой правоты Октября. В. А. Яхонтов был одним из тех, кто нес американцам правду о Стране Советов. Несколько десятилетий отдал он делу улучшения американо-советских отношений на всех этапах их непростой истории.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Алексей Константинович Толстой (1817–1875) — классик русской литературы. Диапазон жанров, в которых писал А.К. Толстой, необычайно широк: от яркой сатиры («Козьма Прутков») до глубокой трагедии («Смерть Иоанна Грозного» и др.). Все произведения писателя отличает тонкий психологизм и занимательность повествования. Многие стихотворения А.К. Толстого были положены на музыку великими русскими композиторами.Третий том Собрания сочинений А.К. Толстого содержит художественную прозу и статьи.http://ruslit.traumlibrary.net.
Знаете ли вы, что великая Коко Шанель после войны вынуждена была 10 лет жить за границей, фактически в изгнании? Знает ли вы, что на родине ее обвиняли в «измене», «антисемитизме» и «сотрудничестве с немецкими оккупантами»? Говорят, она работала на гитлеровскую разведку как агент «Westminster» личный номер F-7124. Говорят, по заданию фюрера вела секретные переговоры с Черчиллем о сепаратном мире. Говорят, не просто дружила с Шелленбергом, а содержала после войны его семью до самой смерти лучшего разведчика III Рейха...Что во всех этих слухах правда, а что – клевета завистников и конкурентов? Неужели легендарная Коко Шанель и впрямь побывала «в постели с врагом», опустившись до «прислуживания нацистам»? Какие еще тайны скрывает ее судьба? И о чем она молчала до конца своих дней?Расследуя скандальные обвинения в адрес Великой Мадемуазель, эта книга проливает свет на самые темные, загадочные и запретные страницы ее биографии.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
Повесть о четырнадцатилетнем Василии Зуеве, который в середине XVIII века возглавил самостоятельный отряд, прошел по Оби через тундру к Ледовитому океану, изучил жизнь обитающих там народностей, описал эти места, исправил отдельные неточности географической карты.