Руби - [141]

– Да.

– Надеюсь, что поступаю правильно, – закончила она и вышла.

Правильно? Конечно, она поступает правильно. Наконец-то я хоть как-то помогу отцу, сделаю его хоть чуть-чуть счастливее. Как только вернусь из лечебницы, сразу же побегу к нему и подробно опишу каждую секунду, проведенную с Жаном. Я направилась прямо к шкафу, чтобы решить, какой наряд Дафна сочтет подходящим.

Когда я рассказала Жизель, что буду сопровождать Дафну в ее поездке к дяде Жану, она очень удивилась.

– День рождения дяди? Только мама может помнить подобные вещи.

– Думаю, это очень мило, что она пригласила меня.

– А я рада, что меня она не просила об этом. Ненавижу это место. Оно производит такое гнетущее впечатление. Все эти дефективные старики и молодые люди нашего возраста…

Что бы ни говорила Жизель, ничто не могло испортить мне приятного настроения.

Когда наконец наступило субботнее утро, я на несколько часов раньше проснулась и оделась, особенно позаботившись о прическе, и возвращалась к зеркалу много раз, чтобы убедиться, что каждая прядь лежит на нужном месте. Я знала, какой придирчивой могла быть Дафна.

Я расстроилась, увидев, что папа не спустился к завтраку. Хотя и предполагалось, что мы не сообщим ему, куда едем, мне хотелось, чтобы он видел, как красиво я выгляжу.

– Где папа? – спросила я Дафну.

– Он знает, какой сегодня день, – объяснила она после того, как оглядела меня с головы до ног. – И это вызвало у него один из наиболее тяжелых приступов меланхолии. Уэнди попозже отнесет ему поднос с завтраком.

Мы поели и спустя некоторое время отправились в лечебницу. Большую часть пути Дафна молчала, кроме тех случаев, когда я сама задавала ей вопросы.

– Сколько лет исполняется дяде Жану?

– Тридцать шесть, – ответила она.

– Ты знала его раньше?

– Конечно, знала, – проговорила она, и мне показалось, что я подглядела легкую улыбку на ее губах. – Полагаю, не было в Новом Орлеане ни одной молодой женщины нашего круга, которая бы не знала его.

– Сколько времени он находится в этой лечебнице?

– Почти пятнадцать лет.

– Что он собой представляет? Я хочу сказать, каково сейчас его состояние? – продолжала спрашивать я. Дафна выглядела так, будто не собиралась отвечать.

Наконец она проговорила:

– Почему бы тебе не подождать немного? Сама увидишь. Прибереги свои вопросы для докторов и медсестер, – добавила она. Этот ответ показался мне странным.

Лечебница находилась на расстоянии добрых двадцати миль от города. Она стояла в стороне от шоссе, и к ней вела длинная подъездная дорога. Здание было расположено на красивом участке, где раскидистые плакучие ивы обрамляли парк с декоративными каменными горками и фонтанами, были там проложены И маленькие дорожки, на которых стояли затейливые деревянные скамейки. Когда мы подъехали, я увидела несколько стариков в сопровождении прислуги.

После того как Дафна поставила машину на стоянку и выключила мотор, она повернулась ко мне.

– Когда мы войдем туда, я не хочу, чтобы ты с кем-либо разговаривала или задавала всякие вопросы. Это заведение для больных людей, а не средняя школа. Просто следуй за мной и жди. Делай то, что тебе скажут. Ясно? – спросила Дафна.

– Да, – ответила я. Что-то в ее голосе и во внешности заставило мое сердце пуститься вскачь. Четырехэтажное серое оштукатуренное здание теперь зловеще возвышалось над нами, отбрасывая длинную темную тень на нас и нашу машину. Когда мы приблизились к парадному входу, я увидела, что окна зарешечены, а на многих опущены шторы.

От шоссе и даже с подъездной дороги здание выглядело очень привлекательным и славным, но теперь, вблизи, оно заявляло о своем истинном назначении и напоминало посетителям, что люди живут здесь, в этой лечебнице, именно потому, что неспособны нормально жить в свободном мире. Решетки на окнах свидетельствовали о том, что некоторые из них могут быть даже опасными для окружающих. Я проглотила комок в горле и последовала за Дафной в парадную дверь. Дафна шагала с высоко поднятой головой, с обычной своей царственной осанкой. Каблуки цокали по мраморному отполированному полу, звук разносился по безукоризненно чистому вестибюлю. Прямо перед нами, отгороженная стеклянной перегородкой, сидела женщина в белой униформе и писала что-то на карточках. Когда мы подошли, она подняла глаза.

– Мое имя Дафна Дюма, – заявила моя мачеха уверенным тоном. – Я пришла на прием к доктору Черилу.

– Я сообщу ему о вас, мадам Дюма, – отозвалась регистраторша и немедленно подняла трубку телефона. – Присядьте, если вам угодно, – добавила она, кивнув на скамьи с мягкими сиденьями. Дафна обернулась и жестом приказала мне сесть. Я поспешно выполнила ее приказание и сложила руки на коленях, поглядывая вокруг. Стены были голыми – ни единой картины, ни часов – ничего.

– Доктор Черил сейчас вас примет, мадам, – сказала регистраторша.

– Руби, – позвала Дафна. Я поднялась и направилась за ней к боковой двери. Регистраторша сообщила звонком о том, что мы идем. Мы вошли в следующий коридор.

– Прямо вот сюда, – указала наша провожатая и провела нас по коридору к нескольким кабинетам. На первой двери справа висела табличка: «Доктор Эдвард Черил, главный администратор». Регистраторша открыла дверь, и мы вошли в кабинет.