Рубеж - [46]

– Убил – не убил, теперь тебе уже все равно, – Альвис принялась рыться в шкатулке, которую она рывком придвинула к себе с другого конца стола. – Он очнется и поднимет тревогу. Тебе нужно бежать. Вот, держи, пригодится.

Она сунула Эду зеркальце и костяной гребешок, покрытый резьбой, изображавшей сцепившихся в драке зверей.

– Когда погоня станет настигать, бросишь за спину. Это их задержит. А теперь иди. Ну пошевеливайся же!

В коридоре слышались торопливые шаги, кто-то мелодичным голосом звал хозяина, просил откликнуться хозяйку, требовал взять оружие.

– Хорошо, – пробурчал Эд, укладывая гребешок и зеркальце в поясной кошель. – Но где же, все-таки, мой сын? Ты когда-нибудь рассказывала ему про меня?

– Конечно. И тебе повезло, – жестко усмехнулась Альвис. – Сегодня его очередь нести стражу за стенами Альвхейма. Он будет среди тех, кто станут преследовать тебя. Если случится такая удача, то вы с ним встретитесь.

Когда Эд покинул дом Альвис, улицы все еще были пустынны, но их окутала тьма. Луна спряталась за тучами, летающие фонарики куда-то исчезли, смолкла музыка, и лишь где-то вдалеке пел рог, созывая стражей Альвхейма на самую веселую охоту – охоту за человеком. Теперь уже не было нужды таиться, и Эд побежал, громко стуча подкованными холодным железом сапогами по мерцающей серебристым светом брусчатке. Сторожевой пес бросился на него и умер, жалобно хрипя и бессильно суча лапами по мостовой, а мужчина, уже не скрывая своего присутствия, вбросил меч в ножны и перемахнул через стену, безжалостно обрывая нити с колокольчиками.

Некоторое время Эд бежал через поле, то и дело спотыкаясь о невидимые в темноте кочки и рытвины, но вскоре прискакала лошадь, которую он позвал, покидая город.

Неожиданно поднялся ветер.

Он разметал тучи, расшвырял их по небу, и выпустил на волю луну.

Холодный бледный свет залил мир, и Эду, застигнутому посреди поля, некуда было скрыться.

Торжествующе затрубил рог, ему откликнулись еще несколько, пение рогов, причудливо переплетясь, полетело над лесами, холмами, лугами.

И тогда началась погоня!

Кони альвов были хороши, они мчались по полю как по ровной дороге, но и лошадь Эда мало им уступала. Поначалу ему даже казалось, что еще немного – и преследователи начнут отставать, превратятся в смутные тени, а затем и вовсе исчезнут, затеряются во тьме, но шло время, и погоня становилась все ближе. Кто-то из альвов пустил стрелу, затем другую, еще и еще. Пока что расстояние между жертвой и охотниками было велико, и стрелы мелькали серебристыми вспышками, а затем терялись где-то в ночи, но беглец уже начал понимать, что настанет миг, когда очередной выстрел окажется более удачным. Бренчание серебряных бубенчиков на сбруях с каждым мигом приближалось, как и лай псов, стелившихся в беге у ног альвских коней.

– Попробуем-ка чары Альвис, – прошептал сам себе Эд, нашаривая в поясном кошеле зеркальце.

Не оглядываясь, он метнул его куда-то себе за спину, продолжая безжалостно понукать лошадь. Лишь спустя некоторое время он рискнул обернуться и увидел, что между ним и преследователями вспучилась широкая река с крутыми обрывистыми берегами, и погоня бестолково мечется по краю обрыва, выискивая, где проще спуститься вниз. Прямо на глазах Эда под копытами одного из коней берег обрушился, и альв с криком полетел вниз. Беглец от всей души пожелал тому сломать себе шею, а затем поскакал дальше, пришпорив лошадь.

– Давай, выноси, – сказал он, наклонившись, лошади на ухо. – Они ведь придумают, как перебраться через реку, а ночь еще и не думает заканчиваться.

Когда сзади вновь затрубил рог, и стрела, оставляя за собой мерцающий шлейф, свистнула над ухом, Эд впервые за многие годы подумал, что, возможно, его замысел был не так уж хорош. Конечно, хотелось спустя столько времени вернуться к любимой женщине, чтобы она снова упала к твоим ногам. Хотелось увидеть сына, которого никогда не знал. Но все вышло иначе.

Пора использовать второй подарок Альвис. Эд бросил за спину гребешок и не вытерпел, повернулся сразу же.

На том месте, где упал гребешок, взметнулся в небо могучий лес. Узловатые корявые стволы сплелись в непроходимую преграду, а между ними мелькали зеленые точки глаз, и слышался протяжный вой.

– Надеюсь, это их остановит, – пробормотал Эд и помчался дальше.

Однако ночь еще и не думала заканчиваться, когда вдалеке запел рог. На этот раз другие рога не откликнулись на его зов, и собаки не откликнулись лаем.

– Всего один? – сам себя спросил Эд. – Ну, одного-то я не испугаюсь. Может, как раз моему сыну повезло? Я-то живучий, так что, глядишь, и он в меня пошел?

Он поднялся на вершину холма, спрыгнул с лошади и принялся ждать.

Какое-то время спустя к подножию подъехал одинокий альв. Не говоря ни слова, он тоже поднялся на вершину и спешился. Лошадь тяжело дышала, сбруя местами порвалась, а бедро всадника избороздили кровоточащие борозду, оставленные чьими-то когтями.

Эд покачал головой, рассмотрев лицо явившегося. «Похож», – удовлетворенно отметил он. – «Но лучше бы нам встретиться при других обстоятельствах».

– Ты зря затеял это дело ночью, – спокойно сказал альв. – Ты, наверное, забыл, что ночь – это наше время.