Рубеж - [26]

Ну и ладно. Ну и пусть. Ведь у него был дом, где ждали его и любили, и большего сейчас Дарик не хотел.

– Ты, все-таки, любил этот мир? – спросила жена.

– Наверное, – мастер кивнул головой.

Пройдя Врата и оказавшись в своей квартирке, он вновь переоделся в серый шерстяной свитер, надел поношенные домашние брюки, сунул ноги в потертые шлепанцы, а сапоги и мантию сжег, выехав за город.

Расставаться – так навсегда. Прощаться – насовсем. Рвать связь – полностью. Еще чуть-чуть – и в этой сказке будет поставлена точка.

– Это конец, да? Все? Больше ничего не было?

– Еще не совсем конец, – сказал Дарик – Думаю, что эта история закончится тем же, чем и началась: звонком Виллема в нашу дверь.

И мастер с женой неожиданно вздрогнули (хотя им казалось, что они к этому готовы), когда по квартире пронеслась переливчатая трель дверного звонка.

Дверь

Еще вчера ее не было.

В чем, в чем, а вот в этом Данил не сомневался ни мгновения.

Вчера был пустынный пляж в маленькой бухточке и прозрачно-зеленые волны, что накатывали с монотонным шипением на берег. Был вечер с острыми колючими звездами на черном небе. Сначала пили, потом купались – с хохотом и брызгами, потом снова пили: парни – водку, девчонкам из гусарской предупредительности купили вина; но они, из приличия похлебав купленную Витьком молдавскую дешевую кислятину, тоже налегли на водку. Визжали Танюшка, Маришка и Натаха, визжал привезенный Серегой магнитофон, визгливо ржал Витек. Потом все разбежались по палаткам, и вплоть до самого утра из соседних палаток доносились стоны и аханья – такое ощущение, словно участвовал в групповухе, в которой все парочки из приличия отгородились друг от друга шторками.

Все это время двери не было.

А теперь она появилась.

Стояла посреди пляжа, обтянутая рваным черным дерматином дверь, каких полно в любом доме, вставленная в такую же насквозь банальную деревянную раму.

Матово бледнела потертая кнопка звонка.

Дверь упиралась основанием в песок, и – Данил сразу понял еще одну ненормальность – не отбрасывала тени, хотя синеву неба не пятнала ни одна тучка. Солнечные лучи бесследно тонули в черной обивке.

– Ребята, это что? – как-то глуповато пискнула одна из девчонок. – Это вы принесли, да? Приколоться, типа?

Снова стало тихо, ни один из шестерых не сказал ни слова.

Дверь стояла, слегка поскрипывая, когда налетал особенно сильный порыв ветра.

Белые барашки волн, все так же нежно шурша, наползали на берег.

Витек, здоровенный голубоглазый и светловолосый блондин, явный потомок не то викингов, не то эсэсовцев, облапил Танюшку, тоненькую, смугленькую, в зеленом микрокупальничке, и негромко протянул:

– Ну, кто пошутил? Пришибу, парни, за такие шуточки.

– Да ты что, – засуетился Серега, плотный, но невысокий, рыжий, толстый, как перекормленный таракан. – Ты что, ты реально думаешь, что это мы? Остынь, Витя, я этого точно не делал.

– Да? А кто же? Точно не Данил, у него фантазии не хватит…

«Ну спасибо,» – подумал про себя Данил. «А у самого, можно подумать…»

– Впрочем, – смилостивился Витек, – тебе тоже не дано. Девчонки бы этого точно не сделали – зачем им? Да им ночью и не до того было, чтобы двери по пляжу таскать!

Сказав это, Витек сально усмехнулся и заржал, слегка обернувшись к остальным – словно бы приглашая их посмеяться вместе. Серега и Танюшка тоже залились смехом.

– Тогда вот что, пацаны и девки, – продолжал Витек, явно примеривая на себя роль самого главного, как минимум – спасителя Вселенной, – рассуждать будем по-умному. Двери вчера не было, сегодня есть. Это, значится, научный факт – не больше и не меньше. А наука чему нас учит? – вдруг ткнул он пальцем в Серегу, и не дожидаясь, пока тот, ошалев от неожиданного вопроса, выдавит из себя хоть слово, сам ответил на свой вопрос. – Изучать неведомое, мне так в школе говорили. Так что сейчас поразбираемся…

Он задумчиво шагнул вперед, буравя взглядом черную обивку.

Танюшка неожиданно вцепилась ладошками в его бугристый бицепс.

– Витька, не ходи! – истерично взвизгнула она. – Хрен его знает, что там такое.

Витек оттолкнул ее, девушка упала на песок.

– Хрен не знает, узнаю я, – сквозь зубы процедил парень. – Дверь как дверь, чего вопишь как дура. А может, ты дура и есть?

Танюшка скорчилась на песке, тихо рыдала. Серега со своей Маришкой, Данил с Натахой – смотрели в загорелую спину Витька, по кругу обходящего дверь.

– Тени нет, говоришь? – с непонятной злостью пробормотал тот. – И с этим разберемся, я в Чечне и не таких, как эта дверь, раскалывал…

Встав на одну линию с дверью, Витек наклонился, разрыхлил мокрый песок ладонью, нашел несколько галек покрупнее и неторопливо покидал их туда, где должна была находиться тень.

Ничего не случилось, гальки одна за другой зарылись в песок.

Витек повернулся к остальным, в глазах его пылал охотничий азарт.

– Данил, – крикнул он, – веревки нет?

– Откуда? – откликнулся Данил. – Не на охоту собирались.

– Сам знаю, что не на охоту, – беззлобно буркнул потомок эсэсовцев и викингов. – Танька, бросай реветь, мой ремень принеси.

Танюшка вскочила, словно собачка, о которой неожиданно вспомнил забывший ее любимый хозяин, бросилась к палатке, исчезла в ней, что-то ворочала там, перекладывала с места на место, наконец, вылезла с ремнем.