Розыск: рассказы - [12]

Садить мы их не стали, но суд все-таки был, где они полностью возместили материальный ущерб, причиненный нам в потасовке. Зачем молодым людям портить жизнь, всякое случается, ведь все ошибаются, а с похмелья тем более. Ошибок не делает только тот, кто вообще ничего не делает.

Зечка

Были и женщины у нас в розыске, конечно, намного реже, чем мужчины. Можно сказать, единицы, но были. И вот о таком случае хотелось бы рассказать подробнее. Женщины, как и мужчины, тоже имеют свои слабости, которые в ряде случаев и приводят их на скамью подсудимых, а дальше — зона и тоска по свободе, которую, оказывается, не ценила. Так же, как и у мужчин, бывает, не сложились отношения в коллективе, где трудилась, в семье частые конфликты с пьющим мужем, да мало ли что бывает в жизни, всего не перечислить, хотя, наверное, женщины терпеливее нас, мужчин, потому и лагерей мужских в разы больше. И нам, законопослушным, которые всегда живут на свободе и привыкли к воле — как само собой разумеющееся, даже несколько часов на работе, в цехе или офисе, кажутся заточением, неволей, и скорей бы на улицу, на свежий воздух, на свободу. А представьте, те люди, которые уже несколько лет в неволе тянут срок, да еще со всеми тяготами той жизни, как они мечтают о воле, это просто тоска зеленая. И если им представился случай или обстоятельства в жизни сложились так, что невмоготу и другого варианта нет, кроме побега, то они обязательно уйдут, ведь свобода зовет и манит, опьяняет человека.

Вот и в этот раз перед службой переписываем свежие ориентировки, знакомимся с приметами и т. д. Ориентировка была обычная, но на женщину средних лет с фото и остальным описанием.

Стояла ранняя весна, но одежда на осужденных была еще зимняя: синий платок, телогрейка с биркой и обычные кирзовые сапоги. Вот так примерно и была одета наша побегушница. Да и нашу униформу — черные приталенные полушубки — мы тоже еще не сняли, и нас было за версту видно, что это служба, а не просто так модно.

Переписав в «конторе» все новости, мы разъезжаемся по постам. И на этот раз я со своим старшим напарником Володей Р едем на железнодорожный вокзал. Служба наша поставлена с вечера до утра — до смены — и представляет собой патрулирование, осмотр всех помещений вокзала и некоторой прилегающей территории. С Володей мы уже неоднократно делали обход, ну и в очередной раз решили посмотреть интересующих нас «пассажиров». Идем мы по второму этажу, зал за залом. Люди: кто дремлет, кто так сидит, что-то рассказывает друг другу, дожидаясь поезда. Везде живут по-разному, а поговорят незнакомые люди друг с другом, душу изольют — все равно расставаться, а на душе уже полегче. Людей в зале, конечно, много, но есть и свободные места.

А вот и синий платочек сильно выделяется на фоне черных и серых головных уборов, и не заметить его нельзя. И раньше я видел этот платок, нет-нет, да и промелькнет в толпе пассажиров, но ориентировки не было, а без причины зачем проверкой будоражить людей, но мы знали, что они от «хозяина». Женщина сидит среди пассажиров на скамейке, ничем у людей не привлекая внимание, только сапоги и ватник говорят нам о многом, хотя лицо пока не разглядеть. Стоп, но может быть, у нее есть справка об освобождении, спешить не нужно, а проверить документы мы обязаны. Мой напарник указал глазами на зечку: «Проверим» — и между рядами проходим к ней. «Гражданка, пожалуйста, ваши документы!» — и одновременно раскрываем свое удостоверение с предписанием на диагональной красной полосе слово «розыск» крупными буквами, и этого всегда было достаточно прочесть, чтобы понять, кто перед тобой. Но сейчас, когда мы ее разглядели, на сто процентов уверенности пока не было, дальше обязательно проверять будем по своим каналам. И вдруг на нашу просьбу о документах эта женщина включает «непонятку» и громко отвечает: «Какие документы! Зачем мне документы? Я еду усталая с работы, жду электричку. Что вы ко мне пристали?» В нашей среде это называется работать на публику, то есть чтобы окружающие люди, пассажиры посочувствовали ей, пожалели и даже оградили от нас в данной ситуации, но мы-то ведь на службе государственной и стараемся работать без нарушений закона.

Пасовать не собираемся, раз взялись, то будем до конца стоять: «Пройдемте, гражданочка, очень вас просим. В отделении поговорим». Тут же в наш адрес: «Помогите! Ко мне пристали». Нашлись и такие, которые, не поняв и не разобравшись, проходя рядом, приняли ее сторону и давай на нас «бочку катить», а могут быть и матерые бывшие зеки, которым на нас стрелки перевести — одно удовольствие. Тут я и подумал, что мы поторопились, и нужно было одного сотрудника ППС в форме с собой взять, не было бы никаких проблем. «Берем ее!» — мы наклоняемся и берем эту женщину под руки и буквально выносим из ряда сидений на середину, в проход. Но она никуда с нами идти не хочет, продолжая свое выступление, и добровольно ложится на гранитный пол, при этом охая и ахая, искусно работая на окружающих.

Некоторые мужчины, не вникая в суть дела, чуть не в драку лезут за нее, ругаются, а один даже за руку меня схватил, пытался разжать руку, когда я ее нес. «Запомни тех, кто мешает», — незаметно проговорил Володя и взялся за край ватника и волоком потащил ее к выходу. Женщина продолжала сопротивляться, и это только придавало нам уверенности в правильности нашего предприятия. Я рядом с Володей, помогаю ему тащить ватник, а особо сердобольных мужичков стараюсь вежливо предупредить не вмешиваться, так как мы из УГРО и делаем свою работу