Розы в снегу - [31]
После церковной службы Катарина бросилась на поиски нищенки. Сильный ветер швырял ей в лицо снежную крупу. Небо стало темным, почти черным. Вдруг откуда ни возьмись, перед Кэте появилась девочка. Как глухонемая, поманила она молодую женщину за собой. Кэте поспешила за ней и на кладбище, у могильного камня, увидела сидящую прямо на снегу нищенку с младенцем.
— Пойдем со мной! — Катарина потрясла женщину за плечо, однако та не двинулась с места. Кэте оглянулась: нет ли поблизости тети Лены и Барбары Кранах — ведь они тоже разыскивали бедняжку, — но их не было.
— Пойдем же! — повторила Катарина и схватила женщину обеими руками. Тело безжизненно качнулось и упало на надгробный камень. Ребенок скатился из мертвых рук на снег, посиневшие детские губки улыбались…
Катарина схватила дрожащую девочку за руку и кинулась в монастырь. На кухне она умыла малышке лицо и дала ей горячего молока.
Тем же вечером она сидела возле письменного стола мужа.
Горела свеча. Лютер уставился поверх раскрытых книг в темноту:
— Это дети крестьян, тех восьми тысяч, что были убиты княжескими ландскнехтами при Франкенхаузене. Они бродят по дорогам и мрут от голода и холода. Какая ужасная судьба!
— Малышка, кажется, глухонемая…
— Представь, что ей довелось пережить…
— Грета позаботится о ней.
— Да разве воспоминания вытравишь?
Лютер встал и загромыхал тяжелыми башмаками по комнате.
— Я не хотел, не хотел, чтобы они сбивались в отряды и грабили замки…
Кэте сидела тихо, прижав обе руки к животу:
— Ах, господин доктор, я так боюсь за наше нерожденное дитя. Если и ему придется голодать, я этого не вынесу.
«Любезная жена моя с благословения Божьего родила мне сыночка, Ганса Лютера…»
Повивальная бабка склонилась над постелью роженицы:
— Ну и как, госпожа доктор? Как самочувствие? Вы держались молодцом, хотя годы ваши и не самые молодые. Но мне пора. О мальчонке позаботятся, а вам надо бы отдохнуть.
Кэте дождалась, пока закроется дверь, и осторожно приподнялась:
— Тетя Лена!
Тишина.
— Тетя Лена!
Дверь отворилась, вошел Лютер и склонился над женой.
— Моя Кэте!
— Куда они дели ребенка?
— Они спорят, кому надлежит его держать на руках и укачивать.
— Пусть его принесут. Я хочу быть рядом со своим мальчиком.
— Тебе надо отдохнуть. Роды были тяжелые. Воистину Господь наказал вас, женщин, деторождением. Я очень боялся за тебя — ты так кричала, Кэте!
Черные локоны упали ему на лоб. Катарина легонько провела рукой по липу мужа:
— Все это время я слышала твои шаги за стеной. Да, он почти разорвал меня, но теперь все позади. Принесите мне моего ребенка!
Кэте бессильно откинулась на подушки. Лютер легонько погладил жену по руке:
— Я скажу Грете, но сначала отдохни.
Он ушел. Кэте прислушалась. Дом был полон жизни. По лестницам бегали служанки, последние указания давала повитуха, Лютер громко звал Вольфа.
Наверное, они готовятся к крестинам. Быстро, как можно быстрее надо окрестить маленького Ганса, чтобы никто более не говорил об антихристе…
Бугенхаген придет, Йонас и Кранах. Кэте улыбнулась. Теперь все будет хорошо. Она попыталась прочесть молитву. И подумала: это сейчас самое большее, что я могу сделать для дитя.
И молодая мать заснула глубоким сном. Проснулась она Уже вечером, в сумерках. В доме стояла тишина. Рядом с ее кроватью виднелся какой-то ящик. Она приподнялась на локте и заглянула в него. Глаза и губы крепко сжаты. Жидкие черные волосики кудрявятся на лбу. Сын спит.
Тяжелыми шагами Кэте еще раз проходит по саду. Вечереет. Солнце уже скрылось за крышами замка. Животный в сараях ищут место для сна. Вот только ведут они себя как-то непривычно беспокойно: в свинарнике громко топчутся свиньи, козы толкаются в загородке.
Горький дым стелется над городом, на улицах — безмолвие. Кэте прислоняется к стене дома. Ноги отказываются ее держать. Высоко в небе слышен гогот диких гусей, улетающих на юг. Так рано?
В доме стоит недобрая тишина. Кэте проходит на кухню. Грета моет горшки и убирает их в шкаф. Она работает одна. Наверху, в комнатах студентов, темно и пусто. Тетя Лена спускается по лестнице:
— Кэте, тебе надо взглянуть на малыша, он не хочет спать.
Маленький Ганс плачет, приникнув головкой к материнской груди, личико его пылает жаром. Она поднимает рубашонку, ощупывает животик, грудь и шею, затем — уже быстрее — плечи и попку. Кожа розовая и нежная, ни узлов, ни черных пятен. Здоров, здоров… Она прижимает сына к себе и смотрит на тетю Лену. Та кивает:
— Зубки, Кэте, зубки режутся, больше ничего…
На руках у матери кроха успокаивается. На маленьком лбу — испарина, капельки пота капают Катарине на руки. Ребенок засыпает. Чуть позже Кэте сидит подле письменного стола Лютера. Перед ней — прялка, но руки молодой женщины безвольно лежат на коленях.
— Что с тобой, Кэте? Обленилась? Или уже достаточно пряжи в твоем шкафу? И все орехи расколоты? Безделье — матерь всех пороков, ленивая жена — наказание Господнее.
Лютер говорит и говорит. Это его способ прогонять тишину и страх.
— Вы и впрямь считаете, господин доктор, что нам следует остаться, в то время как все бегут?
— Где твоя надежда на Господа, Кэте?
Роман «Легенда Татр» (1910–1911) — центральное произведение в творчестве К. Тетмайера. Роман написан на фольклорном материале и посвящен борьбе крестьян Подгалья против гнета феодального польского государства в 50-х годах XVII века.
Немецкий писатель Теодор Крёгер (настоящее имя Бернхард Альтшвагер) был признанным писателем и членом Имперской писательской печатной палаты в Берлине, в 1941 году переехал по состоянию здоровья сначала в Австрию, а в 1946 году в Швейцарию.Он описал свой жизненный опыт в нескольких произведениях. Самого большого успеха Крёгер достиг своим романом «Забытая деревня. Четыре года в Сибири» (первое издание в 1934 году, последнее в 1981 году), где в форме романа, переработав свою биографию, описал от первого лица, как он после начала Первой мировой войны пытался сбежать из России в Германию, был арестован по подозрению в шпионаже и выслан в местечко Никитино по ту сторону железнодорожной станции Ивдель в Сибири.
«Страницы прожитого и пережитого» — так назвал свою книгу Назир Сафаров. И это действительно страницы человеческой жизни, трудной, порой невыносимо грудной, но яркой, полной страстного желания открыть народу путь к свету и счастью.Писатель рассказывает о себе, о своих сверстниках, о людях, которых встретил на пути борьбы. Участник восстания 1916 года в Джизаке, свидетель событий, ознаменовавших рождение нового мира на Востоке, Назир Сафаров правдиво передает атмосферу тех суровых и героических лет, через судьбу мальчика и судьбу его близких показывает формирование нового человека — человека советской эпохи.«Страницы прожитого и пережитого» удостоены республиканской премии имени Хамзы как лучшее произведение узбекской прозы 1968 года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«У чёрного моря» - полудокумент-полувыдумка. В этой книге одесские евреи – вся община и отдельная семья, их судьба и война, расцвет и увядание, страх, смех, горечь и надежда… Книга родилась из желания воздать должное тем, кто выручал евреев в смертельную для них пору оккупации. За годы работы тема расширилась, повествование растеклось от необходимости вглядеться в лик Одессы и лица одесситов. Книжка стала пухлой. А главной целью её остаётся первоначальное: помянуть благодарно всех, спасавших или помогших спасению, чьи имена всплыли, когда ворошил я свидетельства тех дней.