Розы на снегу - [38]
Галина Комлева.
— Галочка, слушай и запоминай! — Семенова рассказала ей, что надо передать Бухову. Велела еще раз повторить. Потом спросила: — Дорогу найдешь?
— Хоть глаза завяжите, — ответила Галя.
До партизанского лагеря от Торковичей было километров семь. Но это если идти днем. А ночью, в метель расстояние увеличивалось вдвое-втрое. Да и из поселка выйти нелегко. Гитлеровцы зорко охраняли все дороги.
Галя сумела обойти часовых и к полуночи, полузамерзшая, добралась до лагеря отряда Бухова. К утру партизаны сменили «местожительство», оставив врагу пустые шалаши да головешки потухших костров…
Много отважных дел было па счету торковичских подпольщиков. Старожилы Оредежа с восхищением рассказывают о праздничном подарке юных героев в день двадцать четвертой годовщины Октября. Поселок украсился красными флагами. А было это так.
Дней за пять до Октябрьских праздников юные подпольщицы собрались у Семеновой. Как обычно, стали заниматься рукоделием. Но что-то не клеилось. Нет-нет да кто-то и скажет: «Как-то Галка?» И сразу становилось тихо и грустно. И вдруг стук в дверь. Аня пошла открывать. Из сеней донесся радостный, счастливый голос:
— Анна Петровна, здравствуйте!
Забыв про конспирацию, девчонки тоже выскочили в сени и начали обнимать подругу.
— Дайте же ей раздеться… Да не шумите так… Не шумите, — урезонивала девчат Семенова.
Галя разделась. Попросила ножницы. Ловко вспорола подкладку пальто. Оттуда выпало несколько пакетов.
— Листовки? Ну ты и молодец, — усаживая девочку, говорила Аня.
— Не пустой же такой путь идти, — лукаво улыбнулась Комлева. — Это поздравление с праздником. Бухов сказал: «Пусть народ знает, что Советская власть и партия рядом».
Девушки стали читать листовку. Всем вспомнилось мирное время: в этот день поселок расцветал кумачом, ярко горели огни клуба, а в каждом доме был накрыт стол, царило веселье.
— Анна Петровна, хорошо бы флаг вывесить, — неожиданно сказала Сусанна. — У нас где-то он спрятан в сарае.
— А верно, девочки, неплохо бы! — поддержала ее Комлева.
«Флаги над поселком! Это здорово! Но где вывесить? К школе не подойти. Там фашисты. Поднять над домами? Гитлеровцы, чего доброго, сожгут дома, а хозяев уж наверняка расстреляют». И все же Аня сказала:
— Хорошо, девочки, подумаем.
Решение неожиданно пришло само. Аня случайно обратила внимание, как младший братишка Колька сильным броском втыкал нож-складушок в дерево. Подумала: «А почему бы так не втыкать железные стрелы с красными флажками? Бросала же я когда-то копье на спортивных соревнованиях».
В тот же день она попросила братишку сделать стрелу из куска толстой стальной проволоки. Он удивился необычной просьбе, пытался узнать, зачем Ане понадобилась такая пика. Но она лишь отшутилась:
— Ворон буду бить на жаркое.
А вскоре Николай увидел совсем непонятное — Аня, взрослый, серьезный человек, забавлялась тем, что меткими бросками поражала дверь на старом сарае. Сначала метров с трех, потом с пяти…
Коля не выдержал, подошел и попросил:
— Дай-ка мне…
У него броски получались еще лучше. И Аня сказала:
— Потренируйся. Пригодится…
Колька почему-то подумал: «Может, так можно и в фашистов бросать, если сделать пики потяжелее, как у буденовцев».
…Целый день кузнец деревушки Надбелье Жуббе ковал железные прутья, заострял на точиле концы. И все думал: «Зачем прутья понадобились старосте? Неужели оккупанты вместо шомполов будут пороть ими людей?» При этой мысли старик вздрагивал, словно ему самому поручили кровавую расправу.
Вечером кузнец отправился домой. А на следующий день обнаружил, что больше половины прутьев исчезло. Невесело подумал: «Ну, теперь жди — на отсидку пригласят». Однако староста хотя и сильно шумел, а отпустил с миром. Никто в ту осень в деревне не знал, что староста связан с партизанами и часто выполняет задания подпольного райкома партии.
В ночь на 7 ноября 1941 года над Торковичами заполыхали, как пламя, алые флаги. Гитлеровцы заметили их, когда весь поселок уже налюбовался праздничным подарком юных подпольщиков.
На крыши административных зданий полезли солдаты и полицаи. Но сорвать флаги было нелегко. Железные штыри, брошенные чьими-то сильными руками, глубоко вонзились в дерево, а крыши обледенели…
Торковичское молодежное подполье действовало полтора года. В начале второй военной зимы начальнику тайной полевой полиции Оллеру попалась ниточка, которая привела жандармов в дом Комлевых. Вслед за Галей были схвачены Катя Богданова, Сусанна Яковлева, Лена Нечаева, Тася Яковлева. Им предъявили обвинения в деятельности, направленной против германского государства и его армии.
Вдумайтесь! Девчонки по пятнадцати — семнадцати лет сокрушают империю фюрера, подрывают боевую мощь ее армии!
Не успела уйти из поселка и Анна Петровна Семенова — вожак подполья. Ее арестовали на другой день.
Гитлеровцы долго истязали свои жертвы. Николай Григорьевич Богатырев, односельчанин Гали Комлевой, сумевший вырваться на волю, впоследствии рассказывал:
— Меня арестовали тоже в декабре. Сидел в деревне Горыни. Камера холодная, темная. Однажды открывается дверь, и жандармы кого-то сильным толчком швыряют на пол. Пригляделся и ахнул: это же Галка Комлева!.. Ежедневно, а то и два-три раза в день ее водили на допросы. Возвращалась она избитая, живого места нет. Как-то «по нечаянности» фашисты обварили ей спину кипятком. Кожа вздулась подушкой, но истязать ее не прекратили. Часто Галю вталкивали в камеру без чувств. Отлежится, откроет глаза и шепчет: «Все равно ничего пе скажу».
