Синклер вошел с большим блюдом сэндвичей, и Роуз резко обернулась, чувствуя неловкость за свое любопытство.
– Ты быстро! – воскликнула она, надеясь, что он не заметил ее смущения.
Синклер зажег пару ламп и включил электрический чайник.
– Я все подготовил перед уходом на стадион, так что оставалось только разжечь гриль. Готово! – Он протянул ей кусок бумажного полотенца вместо салфетки и тарелку с двумя бутербродами, заварил чай, сел к столу и принялся за еду. Роуз молча жевала некоторое время, стараясь придумать что-нибудь умное для начала разговора.
– Что-то не так, Роуз? – весело спросил Синклер.
– Нет, – честно сказала Роуз, – я просто не предполагала, выходя из дома, что попаду к тебе в гости.
Он удивленно поднял брови.
– Тебе больше по вкусу придорожное кафе?
– Конечно, нет!
– Тогда не нужно так бояться, я абсолютно безвреден.
– Я слышала, – вырвалось у Роуз.
– И что же ты слышала, девочка? – Он жестко посмотрел на нее.
Роуз покраснела до корней волос.
– Только то, что тебе важнее защитить два диплома, нежели бегать за девушками.
Взгляд у Синклера смягчился.
– Ты права. Я трачу энергию на пробежки и игру в регби, а остаток идет на занятия. – Он кивнул на груду книг и улыбнулся так, что сердце у Роуз растаяло. – Да, кстати, слухи о моей сексуальной ориентации абсолютно неверны. Но если тебе интересно, на первом курсе я общался с одной девушкой. Она, правда, считала, что я уделяю ей недостаточно внимания.
– Мне это неважно, – весело заверила его Роуз и с аппетитом принялась за второй бутерброд.
– Почему же?
Она твердо посмотрела ему в глаза.
– Да потому, что это не мое дело.
Синклер удивился:
– Ты очень прямолинейна. Хочешь еще чаю?
– Да, пожалуйста.
Он наполнил ей чашку чаем и добавил немного молока.
– Получается, тебе безразлично, гей я или нет? – не отставал он.
– Абсолютно безразлично, – пожала плечами Роуз. – Я не понимаю, как расовая или религиозная принадлежность или сексуальная ориентация могут помешать дружбе.
– Ты серьезно так считаешь?
– Да. – Роуз фальшиво улыбнулась. – Ты, может, и считаешь меня малолеткой, но у меня тоже есть свои принципы.
– Их воспитали в тебе родители?
Лицо у Роуз омрачилось.
– Да, родители начали меня воспитывать, но умерли, когда мне было четырнадцать. Потом я жила с тетей Минервой. У нее были строгие правила поведения на все случаи жизни.
Синклер поднялся. Он показался Роуз, сидевшей на софе, выше, чем обычно. Он забрал у нее тарелку и чашку, поставил их на поднос и неожиданно сел рядом, взяв ее за руку.
– Хочешь, поговорим о твоих родителях? – мягко спросил он.
Роуз искоса взглянула на него. Ощущение его жесткой и теплой ладони смущало. Поколебавшись, она рассказала Джеймсу о том лихаче на узкой загородной дороге в Уорикшире, который однажды оборвал жизнь ее родителей.
– Они ехали забрать меня из школы. – Роуз до боли закусила губу. – Долгое время я не могла представить, что их больше нет, даже после того, как переехала к тете. У Минервы свой книжный магазин в маленьком городке в Котсволдсе. И после... после аварии я переехала в ее квартиру, на втором этаже магазина.
– Бедное дитя, – тихо произнес Джеймс. – Тебе пришлось нелегко.
– Не буду отрицать. Но с Минервой мы жили хорошо. Отец был намного старше ее, и она стала для меня скорее подругой, чем тетей. А мои детские воспоминания, в том числе и о выходных с родителями, я сохранила глубоко в сердце. – Тут она снова вспомнила об их плане и, чувствуя себя ужасно виноватой, соврала: – Один раз мы даже ездили на остров Скай, в Шотландию. – Роуз пришлось поспешно глотнуть чаю, чтобы скрыть румянец смущения.
– Скай! – воскликнул Синклер. – Когда отец был жив, мы ездили туда каждый год. Я обожаю это место. Тебе там понравилось?
– Не помню, я была совсем маленькой, и шел сильный дождь, – неопределенно ответила Роуз. – Отец целый день был на рыбалке, а мы с мамой посетили овцеводческие фермы.
– Твой отец часто рыбачил? – с интересом спросил Синклер.
– Да, когда у него выдавалась свободная минутка. Ловил форель, как и ты. – Роуз замялась и поспешно добавила: – Я видела у тебя на полке руководство по рыбной ловле. Папа делал самых красивых в мире мух, – продолжала она. – Он прикреплял к кухонному столу маленькие тиски, включал оперную музыку и создавал крохотные произведения искусства. У меня до сих пор сохранилось несколько рыболовных мушек. Папа обожал рыбную ловлю.
Синклер еще сильнее сжал руку Роуз.
– Ты все еще скучаешь по нему?
– Я скучаю по ним обоим, – задумчиво произнесла Роуз. – Но я счастлива, зная, что они сейчас вместе.
– Ты в это веришь?
– Мне необходимо в это верить. – Она грустно опустила глаза. С минуту они молчали.
– Мой отец умер, когда мне было двенадцать, – коротко сказал Синклер.
Роуз выпрямилась и затаила дыхание. Она и мечтать не могла, что Джеймс доверится ей.
– Он умер во сне, – начал Джеймс. – Когда мама проснулась, его уже не стало. Папа был трудоголиком е сердечной недостаточностью. Опасное сочетание.
– Мне очень жаль. – Роуз участливо пожала его руку.
– Когда мне исполнилось восемнадцать, мать снова вышла замуж. Мой отчим хороший человек, и они счастливы, но... – Джеймс замолчал.
