Розы для богатых - [28]

Среди зовущих голосов слышался мягкий шепот: «Люблю тебя, сладкая». Видения кружились и исчезали: кривая усмешка, синие улыбающиеся глаза. «Люблю тебя, сладкая». Издалека доносился полный муки вопль: «Лонни! Лонни!…» Потом вспыхнули красные огни, стали кружить перед ней, пронзительная боль, тьма.

Слепящий белый свет – а затем чудовищная боль унесла ее во тьму. Она запуталась, заблудилась в лабиринте полной белизны и круговерти мрака. Она чувствовала, что куда-то скользит, погружаясь все глубже и глубже в темную пучину, где нет света, звука, движения, а есть лишь блаженный покой.

Глава 7

Отэм вырывалась из мрака, ощущая лишь ярость. Ее глаза бешено метались. Все вокруг было совершенно белым. Маленькая надпись на двери гласила: «Только для пациентов». В комнату проникал ровный бессмысленный шум голосов. Она подняла голову и уставилась на иглу, торчавшую из ее руки, потом перевела взгляд на трубку и бутылочку, из которой равномерно подавалась плазма.

Вместе с возвращением сознания нахлынула волна обрывочных воспоминаний. В глаза бьет яркий свет. Мужчины и женщины в белом, говорящие безразличными голосами: «У нее кровотечение. Выкидыш». Слова казались далекими, бессвязными. «Истерика… Амнезия». Она услышала крики. Свет, а потом уколы игл, которые снова погрузили ее во тьму.

Отэм зажала рот рукой, понимая, что, если она закричит, они опять явятся с иголкой. Постанывая, девушка прошептала имя Лонни. Она чувствовала себя так, будто ее протащили по всем кругам ада.

Молли, которая сидела возле кровати Отэм, положив голову на руку, встрепенулась, услышав низкий хриплый звук ее голоса. Она бросилась к постели и потянулась к кнопке вызова, но Отэм взяла ее за руку.

– Не надо. Все в порядке. – Она опустила руки себе на живот, все уже зная, но ощущая потребность спросить. – Мой ребенок… Он умер, да?

Лицо у Молли осунулось, она кивнула и взяла Отэм за руку.

– Я так волновалась за тебя. Это я во всем виновата. Я должна была сообщить тебе об этом как-нибудь помягче. Я сама была в плохом состоянии. Ничего не соображала.

– Как? – спросила Отэм, и в голосе ее зазвенела горечь. – Ну как ты могла смягчить это, тетя Молли? Какие такие волшебные слова ты могла найти? – Она высвободила руку и снова потрогала свой плоский живот. – Нет, ничего нет. Он забрал их обоих. Подонок забрал их обоих.

– Он? Кто? – В голосе Молли прозвучали страх и волнение. – О чем ты говоришь?

– Ничего. Ничего. – Она обвела глазами комнату. – Сколько времени я здесь?

– Две недели. Доктор Гордон сказал, что ты можешь очнуться в любую минуту. Он считал, что будет хорошо, если ты увидишь здесь меня.

– Две недели, – прошептала Отэм. Где-то между тьмой и светом она потеряла две недели своей жизни. Отэм повернулась и посмотрела на Молли. – Кто такой доктор Гордон?

– Он головной врач, которого они пригласили лечить тебя.

Девушка резко поднялась и села на постели.

– «Головной врач»? Они вызвали психиатра? Почему?

– Ты была без сознания две недели. Я не очень-то знаю головных врачей, но он лечил тебя действительно старательно. Когда ты потеряла ребенка, тобой занимался доктор Карлсон, а потом они пригласили его тоже. У тебя были очень сильно разбиты колени и руки, и тебе требовалось переливание крови. Но бояться уже нечего. Кровотечение давно прекратилось. Доктор Карлсон сказал, что ты очень хорошо поправляешься.

Отэм откинула одеяло, спустила ноги с кровати и села, ощущая странное спокойствие.

– Где он? Где Лонни?

Молли ответила не сразу:

– Мне бы хотелось, чтобы они были, но волшебных слов у меня нет. Лонни похоронили на кладбище Оук-Хиллз. Я нашла телефон Арти в твоей записной книжке и позвонила ему. Он приехал и обо всем позаботился. Но остаться не мог. Ему нужно было возвращаться на работу. Я позвоню ему, если тебе что-нибудь понадобится.

Отэм сползла с кровати и встала. Ноги были как резиновые, в голове гудело; чтобы не упасть, она ухватилась за стойку с оборудованием для внутривенного вливания. Потом маленькими шажками двинулась по палате, крепко вцепившись в стойку и передвигая ее за собой. Она подошла к умывальнику, напустила в раковину холодной воды и сполоснула лицо. Вытеревшись маленьким полотенцем, Отэм пересекла всю палату, затем повернулась и прошла по ней еще раз.

Молли следила за племянницей, обеспокоенно нахмурив брови.

– Может, тебе лучше оставаться в постели, пока немного не окрепнешь?

– Если я буду лежать в кровати, то никогда не окрепну.

Неровными, но целеустремленными шагами Отэм ходила взад и вперед, взад и вперед, ощущая внутри озноб и дрожь, и ее распирала ненависть. Ее пригибало к полу, все члены казались тяжкой ношей, которую она толкала и перетаскивала по палате. Когда накатывал приступ слабости, она останавливалась, глубоко дышала, а потом снова ходила маленькими шагами, до тех пор пока голова не перестала кружиться и ноги больше не дрожали. Вдруг Отэм посмотрела на свое запястье, схватила иглу и быстро ее выдернула.

– Господи! – Молли бросилась к ней, взяла ее руку и поглядела на крохотную капельку крови. – Зачем ты это сделала?

– Не хочу, чтобы эта чертова штука торчала у меня в руке. – Отэм оттолкнула стойку и подошла к узкому шкафчику. – Моя одежда здесь?