Розовый слон - [10]

Сунеп встал и, восторженный, как агент, застраховавший десять "Жигулей" и три жизни, стал шагать по кабинету. От желания действовать он ощутил приятное напряжение в тощих бицепсах. Тут Сунеп остановился возле висевшего на стенке пиджака национального покроя из ткани болотного цвета и черной круглой шляпы, прикрывшись которой Касперьюст в соответствующем кружке тихой рысцой танцевал народный танец "Литениетис". Брюки были уже потрепанными, да и локти пиджака показывали структуру ткани. Нечего прибедняться. В бюджете предусмотрены средства для новых костюмов. Придется списывать не меньше восьми комплектов. Оторвать рукав, показать комиссии по списанию, а остальное надо попытаться сбыть на сторону помимо комиссии. На витрине, рядом с необыкновенно большой свиньей, вырезанной из дуба, у которой вместо седла была прикреплена серебряная пластинка, лежала электрогитара. Надо бы посмотреть, не залежалась ли она слишком. Эту штуковину всегда можно загнать этим горе-гитаристам, которые струны щиплют, как гусей.

Сунеп снова сел. Разумеется, не будем забывать и непременные бесплатные мероприятия дома культуры. Пусть доктора читают про гипноз и алкоголь в медицине, парикмахерши — про гигиену кожи, под париками. Читать будут, конечно, бесплатно. Проведем фестиваль дружбы народов, благо, что эстонская граница всего в тридцати километрах, съездим за "Вана Таллин". Надо бы курс сексологии провести; такого нет еще ни в одном доме культуры, за это можно бы почетную грамоту заработать, но кто будет читать? Самим врачам в институте не больно об этом читают. Сунеп мог бы, но — не имеет диплома. Создадим новые традиции советского общежития. Может, организуем праздник первой зарплаты? Где бы пили в меру под наблюдением охранников общественного порядка. Основная работа, разумеется, должна быть направлена на создание полноценного культурного отдыха в конце недели за шестьдесят копеек. Журнал свидетельствовал, что зал может вместить до пятисот душ за один вечер. Выручка по меньшей мере двести пятьдесят рублей брутто.

За сегодняшний день для дома культуры выработано достаточно. Засунув в портфель свежие газеты и журнал "Фильмшпигель", Сунеп отправился домой. По дороге зашел к электрику, попросил провод. В комнате актеров он заметил электрическую плитку. На ней можно сварить кофе, но, чтобы потоки электрической энергии не сказались на счетчике, их следует обвести вокруг счетчика. В молодые годы Сунеп в Риге в одном из домоуправлений работал электриком. Была послевоенная пора, когда на каждого в месяц отпускалось только пять киловатт. За пять червонцев Сунеп в то время слегка изменял направление тока. После он хранил при себе газетные вырезки, которые сообщали об амнистии в честь государственных праздников. Предложение "Амнистия относится и к нераскрытым, но упомянутым в этом пункте преступлениям" он подчеркнул и спал как человек, у которого и совесть чиста, и сон крепкий. Под кленом у киоска с мороженым стояли два мальчика дошкольного возраста, у них было одно мороженое на двоих.

— Дай лизнуть, — упрашивал один, — ни разу в жизни я не лизал…

Азанда показала Сунепу ямочки улыбки на щеках и сказала:

— Darling.

Пусть пропадают еще полторы буханочки черного хлеба! Не хлебом единым жив человек. Он купил одно "особенно теплое" мороженое.

— Вы сегодня так же ослепительны, как этот июльский день. Этот июльский день столь же ослепителен, как и вы, — Сунеп проворковал старомодный комплимент.

— Мне нравится такой день, мороженое раскупают быстрее, не надо торчать возле бочек дотемна. Поэтому не люблю дождь. В субботу в пашем сарае танцы будут?

— Если не в эту, то в будущую непременно. Обещаете мне один танец?

— А почему бы нет!

Так отвечают Янису или Петернсу, с грустью подумал Сунеп, подергивая в улыбке усики.

— Не согласились бы вы объявлять программу?

— С микрофоном?

— Можно и с микрофоном.

— Тогда идет! — Азанда откинула волосы и выпрямилась. Халат на груди слегка приоткрылся… — Мне очень нравится с микрофоном, Я видела в кино и по телевизору, как Мирен Матье и другие с микрофоном поют, а те, в зале, с ума сходят. Мы ездили на Манеж, где две француженки пели с микрофоном. У одной даже и не ноги, а так. А зал как бешеный. Идет!

Конферансье теперь вроде бы имеется, нужна только программа.

Спустя три дня, заполнив собою кресло за письменным столом, Сунепа встретил Касперьюст. Лицо его было, как обычно, бледным и округлым, только темные круги под глазами, будто намалеванные сажей, говорили об усталости:

— Был в Ленинграде, смотрел, нет ли там чего-нибудь для дома культуры. Мне сказали, что не хватает одного барабана.

— Правильно сделали, без барабана немыслим современный оркестр.

— Ваше имя Бертул? Я буду звать вас просто Бертулом.

— Конечно, товарищи по работе, это само собой разумеется. Ваше имя, если не ошибаюсь, Лудис?

Касперьюст понял правильно — Сунеп собирался в порядке взаимности звать его запросто Лудисом.

— Лудис-то Лудис, но я директор, — сказал Касперьюст.

Сунеп тоже понял. Как для Азанды хоть раз в жизни поговорить в микрофон было верхом блаженства, так и Касперьюсту слово "директор" доставляло особое удовольствие перед уходом на пенсию.