Розовое дерево - [17]

— А я не умею по-другому!

— Не сомневаюсь, что это так. Твое воспитание оставляет желать лучшего. И это очевидно. Но я не позволю, чтоб меня в моем собственном саду оскорблял ребенок!

— Я не оскорбляла вас! — Бетси обиженно заморгала при этих несправедливых словах. — Я просто сказала, что неизвестно, был ли это Адмирал, и ведь это правда неизвестно. Что же здесь плохого?

Милли не могла ничего произнести от гнева. Наконец, она выговорила:

— Как может ребенок девяти лет…

— Мне десять!

— …так разговаривать? Что за ужасные слова? — закончила она. Это правда, у Миллисент было немного опыта в обращении с детьми, но она никогда не встречала ребенка, который бы говорил со взрослыми на равных.

— Вы несправедливы! Вы не знаете наверняка, что это сделал Адмирал.

— Я знаю, что до того, как вы со своей собакой поселились в этом доме, мои цветы никто не портил.

И еще я знаю, что впредь вам следует держать своего пса подальше от моего сада.

— Я так и сделаю! — Бетси начала карабкаться через низенький заборчик к себе во двор. Потом она обернулась и крикнула:

— Ни я, ни Адмирал больше не хотим заходить в ваш вонючий старый сад!

Миллисент почувствовала непреодолимое желание заорать что-нибудь вслед неуклюжей маленькой удаляющейся фигурке, но только плотно сжала губы и опустилась на колени возле клумбы, перенеся свой гнев и разочарование на злополучную землю, закапывая ямы и со злостью утаптывая их. Она попыталась подвязать одну лилию, корни которой, казалось, уцелели, но другим цветам было уже не помочь. А на следующей неделе в ее доме должно состояться собрание членов Клуба садоводов!

Когда позднее она пересказала этот эпизод Алану, он, блестя глазами, сказал:

— Возможно, Милли, тебе следует взять над ней шефство. Мне кажется, ты должна пожалеть бедную сиротку.

— Честное слово, Алан, мне сейчас не до твоих шуток! Нет сомнения, что ей нужен кто-то, кто бы, как ты выразился, взял над ней шефство. Однако я не собираюсь этого делать!

— Может быть… — Алан не мог сдержать улыбки. — Боже, но как бы мне хотелось увидеть самому всю сцену…

— Алан!

Он пожал плечами:

— Я испытываю к ней необъяснимую симпатию. Ты помнишь Скэмпа?

Несмотря на ужасное настроение, Милли не могла не улыбнуться:

— Как же я могу забыть Скэмпа! — Это был маленький черный, облезлый терьер, взятый ради Алана, когда тому было шесть лет. Он был жизнерадостным и игривым, и Алан с Милли любили побегать с ним на заднем дворе.

— Я помню, считала ужасно несправедливым, что тебе можно иметь собаку, а мне нельзя.

— Насколько я помню, ты не только так думала, но и выкладывала это каждому, кто был готов тебя слушать.

Она засмеялась:

— Наверное, да. — Улыбка медленно исчезла с ее лица. И Милли вздохнула. — Но мама и папа были правы, когда говорили, что собака — это не игрушка для маленькой девочки. Это слишком грубо.

— Возможно. Хотя мне сдается, ты не особенно страдала, играя со Скэмпом.

— Нет, наверное, — она улыбнулась и, потянувшись, взяла руку брата. — Ах, Алан, ты всегда можешь рассмешить, как бы раздражена я не была. Наверное, я опять раздула из мухи слона?

— Возможно. — Он сжал ее руку и тоже улыбнулся. — Но твои цветы очень много значат для тебя.

— Да, но я должна быть снисходительной к детям и их собакам, не так ли? В конце концов, они здесь всего лишь несколько дней. Скоро все образуется.

— Я уверен в этом.

Остаток дня Алан был не такой медлительный и ап-патичный, как обычно. Его послеобеденный сон был прерван размеренными ударами мяча о стену дома, детскими криками и лаем собаки. Несколько часов спустя Миллисент застала Бетси, которая забралась на ее вишню; в такт движениям ребенка с дерева облетали цветущие бутоны, а на стволе остались следы ободранной ботинками коры.

Миллисент поняла, что гибель цветов была не просто случайным недоразумением, связанным с новизной впечатлений от перемены места жительства или необычности нового положения. Это было только первое несчастье в цепочке многочисленных бед, которые, как казалось Милли, не закончатся до тех пор, пока Лоуренсы будут жить в своем новом доме. Если только она, Миллисент Хэйз, потерпит поражение в борьбе с десятилетним ребенком и гигантским клыкастым псом.

Глава V

Миллисент открыла глаза и с минуту лежала, наслаждаясь тишиной раннего утра. Легкий ветерок раскачивал шторы, донося в комнату запах весеннего дня, чистого, росистого, и аромат отцветающей жимолости. Стоял конец мая; совсем скоро наступит День Украшения, когда горожане по традиции украшали и убирали могилы солдат Конфедерации и Союза, и этот день превращался в гигантский пикник. Затем придет июнь, а вместе с ним и настоящая летняя жара, бесконечный палящий зной.

Но сейчас на улице было хорошо, особенно утром и вечером. Миллисент прошлым вечером сидела на ступеньках крыльца, слушая жужжание майских жуков и отдаленное кваканье лягушек; в темноте сверкали светлячки. Все было мирно, уютно, немножко лениво — до тех пор, пока Бетси Лоуренс с визгом не выскочила к себе во двор, догоняя собаку.

Вздохнув, Миллисент ушла в дом. И зачем только она вспомнила об этом? Чужая девочка не давала ей покоя даже в лучшие минуты.